Моё счастье в твоём. Татьяна Геннадьевна Береговская
связывало их за такой короткий промежуток времени, потом открыла шкаф и, вытаскивая всё с полок, скинула на коврик, который представлял собой искусственную шкуру белого медведя. Она лихорадочно думала, что надеть ей самой. Вывалив на пол целую кучу одежды, она вдруг спохватилась: «Да что со мной? Надену первое попавшееся, не буду же я ради него стараться», – подумала она и схватила с вешалки своё любимое летнее платье мятно-бирюзового цвета. Она примерила его, глядя на себя в зеркало – платье было из лёгкого шифона, открывало плечи и спину. Она покружилась в нём, и юбка красиво разлетелась и запестрела жёлтыми и оранжевыми вкраплениями.
– Я тебя обожаю, – вдруг услышала она за спиной. Лика стояла позади в полотенце, пушистых тапочках и с мокрыми волосами.
Ника не сразу поняла, к чему это сестра, но после её слов: «Это то, что надо», она поняла, в чём дело. Анжелика так улыбалась и не отрывала загоревшихся глаз от платья, что Моника, не говоря ни слова, стянула его с себя и протянула ей.
Неожиданно ей захотелось съязвить:
– Лик, а представь, если на ужине будет присутствовать Лиза? Тогда ты будешь готова?
Сестра с неподдельным испугом посмотрела на неё, и её глаза округлились.
***
Ровно в шесть вечера сёстры появились на пороге квартиры Матвея и Марка. На их удивление дверь открыла мама, пока Матвей был занят на кухне. Всю дорогу Лика думала о том, как всё пройдёт. Она молилась, чтобы на ужине не присутствовала Лиза, и, зайдя в гостиную, которая, видимо, служила также спальней Матвея, с облегчением вздохнула. В комнате был только молодой человек, который старательно раскладывал вилки и ножи на стол.
Моника заглянула одним глазом в комнату Марка: диван, письменный стол, шкаф – в общем, ничего особенного. Но она отметила про себя: «Скромно, но со вкусом».
В гостиной-спальне тоже было довольно уютно: большой диван, кресло, торшер, телевизор. Стену украшали многочисленные сувениры из разных стран: здесь и картины с изображением Праги, и тарелки с красивой росписью, и венецианские маски – чего там только не было.
Марк вежливо поздоровался и предложил девочкам что-нибудь выпить. Он косился на Нику, не зная, как начать с ней разговор о том, что произошло неделю назад.
«И стоило ли вообще его начинать? Может быть, сделать вид, что ничего и не было?» – думал он, как неожиданно Моника спросила:
– Как там Лиза?
Анжелика уставилась на Марка, видимо, тоже приготовившись слушать ответ на этот вопрос. Марк стоял, облокотившись на шкаф. Он помолчал секунды две, судорожно думая, что ответить, а потом произнёс:
– Вообще, она не очень. Говорил с ней утром – извинялась за то, что соврала мне насчёт тебя.
Сёстры многозначительно переглянулись. Через некоторое мгновение он снова заговорил:
– Моника, прости, что тогда не дал тебе высказаться. У меня было неполное понимание всей ситуации. Насколько я знаю, Лиза может говорить что-то о людях, но не перегибая палку. Она была тогда неправа.
Моника хотела что-то сказать, но в этот момент в комнату