Зовите меня Джин Миллер. Дарья Полукарова
с творчеством. Так-так… сегодня пусть будет английский. Что-нибудь детективное… И позакрученнее сюжет, пожалуйста, попривлекательнее герои, чтобы выкинуть весь этот грязно-коричневый день из памяти.
Этот трюк у нее, как правило, получался. Выдуманные герои на экранах мониторов и телевизоров, на страницах книг становились для Женьки живыми – порой более живыми, чем окружающие ее люди. У этих героев находился ответ на любой вопрос, а их жизнь была по-настоящему интересна – не то что ее, Женькина. А еще их истории почти всегда рассказывали о справедливости. Сколько бы герои ни страдали по ходу действия, в конце каждый получал по заслугам. И Женька знала, что, как бы ни было мучительно разделять их страдания, в конце она будет невероятно счастлива за них. И счастлива сама по себе. Хоть на некоторое время, на день или два. Под бодрый сериальный фон Женька собиралась в школу, делала уроки, причесывалась, красилась, обедала и ужинала. И пусть кто-то посчитает ее ненормальной, оторванной от жизни, но в этом был ее способ принять реальность. Ее особая формула счастья.
Из другой реальности ее выдернуло сообщение. Обычное такое сообщение. Будь оно отправлено Вадиком Суховым, не вызвало бы никаких эмоций и реальности бы не нарушило. Но оно было прислано совсем даже не Суховым.
«Есть разговор», – высветилось внизу монитора, когда Женька смотрела уже третью серию. Она медленно отложила ложечку, которой размешивала чай. Это что, шутка? Сам Макс Стрельников написал ей сообщение. Не то чтобы он был какой-то таинственной личностью…
Максим – одноклассник Саши Емельяновой, и с Женькой у него не должно быть никаких дел. Но он из тех людей, кто запросто общается со всеми, а потому повсюду имеет приятелей и друзей. Даже с Женькой, которая тяжело сходилась с новыми людьми, он общался настолько сносно, что Дракониха 1 и Дракониха 2 (как называл Вадик Лену и Вику) заподозрили в этом школьный романчик. Паршивее всего было то, что они почти угадали. Только вот романа не было – ее симпатия была совершенно невзаимной, и вряд ли что-то могло измениться.
«Разговор?» – Женька тянула время, думая, что за этим сообщением кроется какая-то ерунда, но надеясь: а вдруг нет? Неужели Стрельников знает про переписку?
«Очень серьезный разговор».
Он так медленно двигался к сути, цедил по предложению, что она представила себе этот разговор маленьким мальчиком на толстых крепеньких ножках, который медленно ковыляет от Стрельникова к ней, Женьке.
«Говорят, у вашего класса есть ответы на тесты по физике…»
– Дура! Дура! Дура! – Женька побилась головой об стол. А потом еще разок. И еще. Ну как она могла хоть на секунду поверить, что он действительно хотел сказать ей нечто не связанное с учебой?! Чтобы ей вдруг ни с того ни с сего кинулся писать парень, который нравится ей уже три года, с тех самых пор, как он перешел в их школу, – это слишком хорошо для сегодняшнего мерзкого дня…
Она и сама не знала, почему Максим производит на нее такое впечатление. Такое, что подгибаются