Один день с Мастроянни. Лариса Сегида
ничего необычного вокруг своего тела. Ничьих объятий. Она медленно повернула голову и увидела спину мужа, спящего на самой кромке их большой кровати, далеко от нее.
Она мысленно пыталась сложить кубики сказочной башенки, что рухнула вместе с пробуждением, но кот звал ее всеми изгибами своего тела в кухню, утренние мини-заботы лихо вышли на передовую, и она сдалась, согласившись, что это был только сон.
Она вошла в ванную комнату и посмотрела на себя в большое зеркало. Что-то изменилось в ее лице и особенно глазах. Они светились, все ее лицо излучало свет, какую-то энергию жизни, вдохновленной надеждой. Она взяла черный карандаш и провела тонкую линию по кромке верхнего века, усыпанного ресницами, чего не делала уже много месяцев. Потом нанесла тушь на ресницы и подчеркнула яркость губ прикосновением красной помады, купленной несколько лет назад. Причесала короткие волосы в мальчишеской стрижке. Натянула голубые джинсы и черный свитер, но вдруг передумала и вытащила из шкафа изумрудно зеленое вязаное платье. Сегодня у нее было зеленое настроение в тон расцветающей весны за окном.
Она направилась в кухню сварить кофе в турке, что делала изо дня в день, замерла с кофемолкой в руках, но передумала. Взяла сумочку, надела черные туфли на каблуке-столбике, которые любила за удобство, тихо закрыла за собой входную дверь и с радостью выплыла в теплый весенний воздух. Подставила лицо солнцу и закрыла в ласковом упоении глаза… И ночной запах вернулся! Она стояла, не шелохнувшись, боясь потерять его, как она потеряла его утром. Что-то мягкое коснулось ее правого локтя и слегка подтолкнуло его вперед. Она послушно повела все тело вслед этому движению. Шаг, за ним другой, еще один. Ее вели, она чувствовала это, но вели так бережно и нежно, словно она была облаком, готовым растаять в прозрачном воздухе. Ее каблуки мелодично цокали, шерсть платья обволакивала ее бедра, волосы ворошил маленький ветер. Ее сердце стучало, словно танцевало вальс или танго. Ей было так хорошо, как никогда. Будто река несла ее на плоту своим неторопливым течением.
Она чувствовала сквозь подошву туфель, что асфальт сменился камнем, потому что ее каблуки то и дело соскальзывали с неровной поверхности и попадали в щели. Но ее поддерживали и вели, и она продолжала шагать, словно парила. Любопытство все же взяло верх, она чуть приоткрыла глаза и сквозь сетку ресниц увидела вокруг другие дома, другие улицы, другие вывески, каких не замечала в своем городе: дома с огромными длинными окнами, всего лишь в три-четыре этажа, но по высоте современных многоэтажек, узкие улицы с метровыми по ширине тротуарами, вымощенными брусчаткой, кукольные машины, бесшумно проскальзывающие мимо, элегантно одетые редкие прохожие с собаками или просто со своими мыслями. Ей кивали с едва заметной улыбкой в знак приветствия, останавливались, шагнув в сторону, чтобы освободить ей больше места для прохода, словно она шла не одна, и она действительно чувствовала это, хотя и не видела своего компаньона. Тот волшебный запах ночи