Повесть о храбром зайце. Акс Цевль
лесной, тут можно сойти с ума! Какой смысл в этом? Какие ко мне требования? Вы хоть скажите! Потом уже пытайте. Видимо в начале хотят запугать, «подготовить», «размягчить», а потом уже можно предъявлять любые обвинения, и я конечно же подпишусь под всем, что будет мне предложено.
Подпишусь? Или нет? Не тонка ли кишка? Посмотрим. Будут лепить из меня врага народа, предателя каких-нибудь очевидных не требующих объяснения ценностей. Потом детям будут говорить: «вот кем быть не надо!». «Он предал нас всех!» «Нет большей гадости, чем он.» Аааах! Пусть говорят! В любом случае с дерьмом смешают. Имя моё… а к чёрту это имя! Мне без него теперь легче. Легче страдать без имени! И наверное только без имени можно страдания эти вынести. Они думают, что знают меня, но если отказался я от всего, что знают они обо мне, какая власть у них кроме физической? Ломайте, калечьте. Давайте.
Вы отняли у меня всё. Чем же теперь вы можете мне угрожать?»
Прошло какое-то время. Может быть 10 минут, может быть 20, может – час,а может – два. Где-то в другом конце чёрной комнаты что-то хлопнуло. Вошли двое или трое. «Нет, всё-таки их двое.» Опять что-то хлопнуло: включился белый фонарь. Кто-то из двоих направил его в морду зайца. Совершенный мрак сменился совершенным светом.
Минуту-другую ничего не происходило. Заяц вслушивался в звуки – их было немного, все они были неопределённые, неяркие, тонущие где-то в глубине. Наверно кто-то сидит за столом и просто смотрит, может быть что-то пьёт. «Начальник». Другой стоит рядом, наверно даже не дышит. Идеальный солдат.
???: Ну что… пагаварим?
«Волканян!»
Волканян: Ара, что молчишь?!
Заяц: Поговорим.
Волканян: Харашо. Харашо говоришь.
Заяц: И ты неплохо.
Волканян: Хочишь дамой?
Заяц: Хочу.
Волканян: И я хочу. Давай поможим друг другу.
Заяц: Давай.
Волканян: Э, маладэц! Правилно гаваришь! Будим трудится, далеко пойдём!
Заяц: Очень рад.
Волканян: Сичас суд идёт. Мидвэдя будем вешат! Тебя отвидут на суд – ты свидетэл.
Заяц: Свидетель чего?
Волканян: Массовий расстрэл в горах за туманами. Ты проста гавари: «да, да, да» и всё! И дамой!
Заяц: Не было там никаких массовых расстрелов. Ничего там не было.
Волканян: Било. Ты скажешь, что било!
Заяц: Не скажу.
Волканян: Ни скажишь? Дамой уже ни хочишь?
Заяц: У предателя дома нет.
Волканян: А кто кого предал? Это ты предал!
Заяц: Ещё нет.
Волканян: Паследний раз прашу па-брацки! На суде скажи «да, да, да» и дамой!
Заяц: Нет.
Волканян: Нэт?
Заяц: Нет.
Волканян: .…
Заяц: .…
Волканян: Ну нэт так нэт! Квакер-джан! (Обратился Волканян к стоявшему рядом.)
Квакер: Ква! (Обозначился Квакер.)
Волканян: Вирви ему глаз!
Квакер: Есть, ква.
Волканян что-то бросил на пол, потоптался, плюнул и ушёл, хлопнув дверью.
Квакер: Ну что… начнём, ква.
Квакер погремел ключами,