Сакура. Константин Дар
-нехотя ответил я немного подумав и не счёв необходимым скрывать это от него. Сосед с интересом посмотрел на меня:
– И кого же ты убил?
– Вора!
– Сам?
– Угу… сам-голыми руками… – тут меня прорвало и я вкратце сбивчиво рассказал ему о произошедшем. Он меня внимательно выслушал и спросил:
– А дружки твои здесь ни при чём?
– Нет! -ответил я незадумавшись.
– Смотри… Паровозом пойдёшь.-он повторил мысль оперов, проводивших дознание, но я стоял на своём, отрицая причастность к этому делу моих друзей-одноклассников.
– Сколько мне дадут? -спросил я у него.
– Лет шесть-восемь, -ответил тот, немного подумав. Его ответ меня огорошил и я не нашёлся что-либо ответить. Он продолжил:
– Его уже не вернёшь-ты о себе думай, тебе жить дальше… Грузи его.
– Он ещё в реанимации… может быть выживет… -с надеждой возразил я.
– Ну тогда молись, чтобы так и было.
Мы немного помолчали, наконец появился конвоир с чайником в руке. Он налил кипяток в подставленные через прутья решётки грязные кружки. Медведь сразу оживился и начал процедуру заваривания своего зелья-она чем-то напоминала чайную церемонию, до такой степени он был сосредоточен и сконцентрирован на этом. Подождав когда чаинки все упадут на дно, он стал переливать пойло из кружки в кружку, а затем протянул мне, приглашая оценить его творчество. Я сделал два мелких глотка и вернул ему кружку, скривившись от горечи.
– А тебя за что? -спросил я у него, решившись перейти на более доверительное обращение.
Он невесело глянул на меня и ответил:
– 102 статья, умышленное убийство при отягчающих… Я отца убил… -он тяжело вздохнул и обхватил свою голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону:-Ай дурак!..И зачем же он полез?..
Я замолчал, оторопело глядя на него, но вопросы задавать перестал, представляя, что сейчас творится у него в душе. Мы выкурили одну сигарету на двоих после того, как покончили с чифиром.
Он не вызвал во мне какого-либо ужаса или страха, скорее наоборот-сочувствие, горе постигшее нас обоих сблизило и объединило. Каждый молчал, думая о своём.
– Попробую я ещё поспать, -сказал я и полез на свои нары.
– Давай, попробуй… Я тоже попробую.
В реальность происходящего как-то не хотелось верить и казалось стоит только приложить усилия и проснуться от этого кошмара, но увы-сон чередовался с явью, а происходящее не меняло своих очертаний. Тот же полумрак подвального помещения, сырость воздуха, свежевыкрашенные решётки по периметру нашей камеры и двухъярусные нары. Ничего не изменилось, если не считать того, что в соседних камерах появились соседи, да и к нам подселили какого-то замызганного мужичка-он нервно мерял шагами отведённое нам узкое пространство и разговаривал с Медведем о чём-то. Поняв, что провалиться в спасительный дрём не удастся, я нехотя слез с нар, разминая