Ультрафен. Александр Леонидович Миронов
Галимханов, выруливая со стоянки сангородка на дорогу, идущую вдоль трамвайной линии, бросал на него косые взгляды.
– Ты чего? – спросил он. – Нашатырки нюхнул?
Тот ещё больше засопел и его, как прорвало, стал страшно материться, собирая всех святых и грешных в кучу.
– А-а, сабака! Падаль! Он, ить, нас с потрохом продал! Во! Видел? – Бахашкин выдернул из кармана листы. – На двух бумагах накатал! Графу написал, ты понял? И не он вовсе включил горячу воду, а ты!
– Я?!. Не помню… – с нарочитой растерянностью пробормотал Галимханов.
– Не помню… – передразнил его Бахашкин. – Тут одна из двух: или он включил, или ты.
– А может, есть третий, а?
– Какой?..
– ЖЭК. Он мог выключить холодную воду…
Бахашкин промолчал. Подъехали к перекрестку, где находились техучилище, аптека и столовая №5. Приостановились у светофора. Потом машина, обогнув столовую по описанному кругу, устремилась по улице Восточной на окраину города к медвытрезвителю.
– Слушай, Сашька, ты как с графом живёшь? – вдруг спросил Бахашкин.
Сашка пожал плечами.
– Да так… Раньше вроде бы ничо, а счас сам вишь как.
– Надо сделать так, Сашька, штобы он это дело замял. Или отдал его прокуратуре.
– А что это даст?
– Я с братом двоюродным свяжусь. Щас же. Он теперь бальшой шеловек, в прокуратуре Улан-Удэ работает, прокурором. Кстати, он начинал там работать ишшо со времен Блатштейна Якова Абрамыча.
– О-о!..
– Ага. – Шалыч оживился. – Они и счас хорошо друг к другу относятся. Уважают друг друга.
– А што, Блатштейн разве в Улан-Удэ был? В прокуратуре работал?
– Работал, Сашька, работал. Да ишшо как работал. Он ведь первым прокурором в Бурятии был при товарище Сталине. Понял, первым!.. – сделал многозначительный жест, подняв вверх указательный палец. – На всю республику. Ево до сих пор там помнят.
Галимханов понимающе кивнул: наломал, видать, дровушек… – но глаза его тоже засветились надеждой.
– Так надо, штоб граф отдал это дело прокуратуре. Или б совсем свернул. Для нас это надо, понял?
– Понял, Шалыч, понял. Попробую. Но и ты не спи, действуй. Крути своего брательника.
Медвытрезвительский воронок, миновав город, свернул в свой проулок.
За столом дежурки сидел медработник Глотко и заканчивал разговор по телефону.
– Кто звонил? – спросил Бахашкин, войдя.
– Феоктистов, следователь, – ответил Глотко, положив трубку.
– Што ему?
– Да шо, это, просит, шобы я завтра к нему явился к десяти часам в квартал “А”. Повестку выпишет на месте.
– Сказал зашем?
– Да не. Поговорить хочет.
– Поговори-ить, – передразнил Галимханов. – Он с тобой там наговорит лет… на пять.
Глотко непонимающе посмотрел вначале на него, потом на начальника.
– Пациент-то наш, оказывается, трезвым был.
– Ой-ёо!..
18
– Мамочка,