Авторитарная Россия. Бегство от свободы, или Почему у нас не приживается демократия. Владимир Гельман
сильно преувеличены.
Медицинская проблематика вышла на авансцену современной политики (в том числе, как это ни печально, и в связи с летальными исходами) в 2020-е годы, однако следует иметь в виду, что политическая диагностика сродни диагностике медицинской. Специалисты, изучающие «истории болезни» тех или иных политических систем, действуют подобно медикам, которые, выявив те или иные патологии в состоянии человеческого организма, стремятся обнаружить причины болезни, чтобы правильно определить возможности и методы лечения (если таковое вообще возможно). Однако эти причины сильно отличаются друг от друга.
Становление и консолидация новых авторитарных режимов при объективном отсутствии явных оснований для такого развития событий в современном мире рассматриваются многими специалистами как политическая патология. Но в чем причины этих тяжелых недугов? Наши рассуждения (применительно и к России, и к другим странам) отличаются от аргументации медиков, поскольку для политической диагностики применяются разные инструменты анализа, и среди специалистов нет консенсуса в отношении причин заболеваний и методов их лечения. Но хотя политологи и ошибаются с диагностикой куда чаще, чем медики, их ошибки реже приводят к непоправимым последствиям: хорошо ли, плохо ли, но политологи (в отличие от медиков) не лечат своих пациентов сами, а всего лишь рекомендуют те или иные средства элитам и массам, которые к их советам склонны прислушиваться далеко не всегда (и не факт, что эти советы вообще оказываются полезными). У параллелей между политологией и медициной есть и другие недостатки, к которым мы еще вернемся в заключительной главе книги.
В этой главе мы сперва обсудим наиболее распространенные аргументы в политической диагностике России, затем посмотрим на истории болезни других «пациентов» – а именно, на международный опыт строительства демократий и автократий в современном мире, чтобы понять, какие из аргументов более убедительны, чем другие. И лишь затем, в свете анализа этого опыта мы проанализируем логику изменений российского политического режима после 1991 года. Результатом обсуждения станет объяснительная схема процессов постсоветской политической динамики в России, которая будет более подробно развернута в следующих трех главах.
Российская политическая диагностика: Наследственность, травма или отравление?
Во времена холодной войны в Советском Союзе была популярна шутка о том, что всех граждан можно было разделить на три большие группы в зависимости от того, к каким из возможных кризисов они готовились. Согласно этой классификации, «оптимисты» учили английский язык, поскольку ожидали поражения СССР в военном столкновении с США и последующей оккупации американцами. «Пессимисты» учили китайский, предполагая схожий итог военного конфликта между СССР и Китаем. Наконец, «реалисты» учились тому, как пользоваться автоматом Калашникова, готовясь встретить во всеоружии любую войну.
Эта шутка, в известной мере не утратившая актуальности и по сей