Уездный детектив. Незваный гость. Татьяна Коростышевская
шепнул Митрофан.
Крестовский гаденько усмехнулся, но секретарь заговорил чуть громче, и улыбка начальства растаяла.
– Тетушка у меня там проживает, в Крыжовене. Захария Митрофановна, благонравная старуха самых передовых взглядов.
– Любопытно, – решил Мамаев, – и что же, эта дщерь Митрофана гостье из Мокошь-града не удивится?
– Сказано было, – шикнула я на коллегу, – передовых взглядов барыня.
– Она некоторым образом, – секретарь покраснел, – гадалка.
Шеф хмыкнул.
– Шарлатанка?
– Что вы, ваше превосходительство, дар провидческий тетушке положен.
– Семен Аристархович просит прощения, – улыбнулась я елейно, – за то, что вашу родственницу невольно нехорошим словом обидел. Гадалка, это пер… это расчудесно. Вы, Митрофан, черкните пару строк любимой тетушке: так, мол, и так, кузина Гелечка письмецо с оказией доставит, про жизнь свою поведайте.
– Кузина?
– Притворимся ненадолго, что у Захарии Митрофановны кроме племянника еще и племянница имеется, седьмая вода на киселе, но все ж родня. Гадалка! Да к ней в дом наверняка половина города за предсказаниями хаживает. Лучшего места, чтоб осмотреться, и не придумать.
– Может, все-таки кузен, а не кузина? – предложил осторожно Зорин.
– Геля права, – вздохнул шеф, – в этой ситуации девушка вызовет меньше подозрений.
– Солома не врет! – поддержала я. – То есть жребий и судьба.
– Понятно, – закончил совещание Крестовский своим паразитским словечком и поглядел на часы. – Иван, немедленно отправляйся в имперскую канцелярию, там какие-то сверхсекретные документы нас дожидаются. Сам хотел забежать, да не успеваю. Эльдар, знаю, что не по чину, но будь любезен, спустись к дежурному, протелефонируй оттуда в вокзальную управу, пусть выпишут для Евангелины Романовны отдельное купе до Змеевичей. Или можно до самого этого Крыжовеня?
– Разберусь, – махнул рукой Мамаев и вышел за дверь.
Зорин запер шкаф с документами и теперь надевал зимнюю чиновничью шинель, стоя у настенного зеркала.
– Меня у извозчика обожди, – попросил Крестовский, – нам почти по дороге.
– Митрофан, – позвала я, – присаживайтесь поближе, нам с вами долгий разговор предстоит.
– Разработайте легенду, – кивнул шеф, – простенькое что-нибудь, без театральных эффектов. Вы, Губешкин, расскажете все, что о тетушке помните, а вы, Попович…
Чинопочитание во мне очень развито, лишь поэтому я не зарычала на непрошеные советы, а вежливо попрощалась с Иваном. Крестовский вибрировал как железный прут на морозе, с ним такое бывало, если дело спорилось.
Мне стало грустно. Дело его я знала, а лучше б не знать. «Почти по дороге». От имперской канцелярии через площадь наискосок в приказ темнейшего Брюта. Сама там утром с визитом была. Что там говорил Юлий Францевич?
– Ровно к пяти после полудня примчится ко мне ваш великий Семушка.
Я посмотрела на часы. Без четверти.
– Евангелина