Синдикат. Дина Рубина
интонационно и стилистически, словно автор письма потерял мысль, затуманился, впал от этого в гнев или даже в эпилептический припадок, вдруг принялся бормотать и вскрикивать, стонать и угрожать, вздымать невидимые кулаки, – словом, ударился в библейскую патетику: «Берегитесь гнева Господня вы, разжиревшие на деньгах бесконтрольных, шальных; вы, забывшие честь и благородство; берегитесь вы, трясущиеся за свои кресла, не помнящие братьев своих, ждущих помощи! Хотя бы в аду новой кровопролитной войны вспомните слова пророка Ирмиягу: «…таково нечестие твое, что горько оно и достигло сердца твоего. Нутро мое, нутро мое! Я содрогаюсь! Рвутся стены сердца моего, ноет сердце мое во мне! Не могу молчать, ибо слышишь ты, душа моя, звук рога, тревогу брани!»»
Это письмо было адресовано всей московской коллегии Синдиката.
– Во дает! – подумала я с удовольствием. И немедленно позвонила Яше Соколу.
– Ты получил революционное письмишко из Центра?
– Подожди, – сказал он невыспавшимся голосом. – Я еще не смотрел сегодня почту… Включаю… От кого, говоришь?
– Сейчас взгляну на имя… Азария какой-то…
– Нет такого…
– Смотри внимательней. Письмо отправлено всем синдикам.
– Да нет же, говорю тебе! А что там?
– Поднимись сейчас же, не пожалеешь.
Он явился, пробежал глазами текст в экране моего компьютера:
– Что это? – спросил он. – Какой-то проект?
– Какой там, к черту, проект, – сказала я. – Читай внимательно…
– Ничего не понимаю… – пробормотал Яша, читая с начала… – Кто это пишет?
– Какой-то Азария. Ты знаешь такого?
– Нет… Не из фонда ли Кренцига? Там есть парочка совершенно сумасшедших американов, идеалистов долбанных.
– Слишком уж страстно. Ты почитай, как он неистовствует.
Яша опять уставился в экран: – Да… Сильно, ничего не скажешь. И точно. Представляешь, как его допекли?
Минут пять еще мы таращились в экран, цокали языками, ахали, восторгались скандальной смелостью этого парня… Однако получалось, что послание пришло мне одной. Мы осторожно обзвонили остальных. Никто понятия не имел – кто такой Азария, в каком департаменте Центра подвизается и чем ведает. Правду-матку, однако, он резал отчаянно.
Наконец мы с Яшей решили, что это какой-нибудь прохожий правдолюбец, ненавистник Синдиката, каких достаточно в отечестве, оказавшись случайно в коридорах Центра, припал на минутку к свободному компьютеру и послал в Россию воззвание. На деревню дедушке. То есть мне.
– Погоди, а имена остальных синдиков? – спросила я.
– Увидел пачку деловых бумаг на столе, – предположил Яша, – прочел имена. Составил письмо с намерением послать всем. Твое имя на слуху, тебе послать успел, остальным – нет. Знаешь, как Штирлиц в ставке Мюллера: в коридоре раздались шаги, и актер Тихонов засветил пленку.
Второе послание от Азарии я получила спустя недели две. На сей раз я была