Проститься. Игорь Зорин
мальчишку с бабушкой на месяц, а то и два. Поезд в город отходил очень рано, часов в пять утра. Видимо потому, что деревенские жители выезжали на работу в город. И вот я помню, как мама тихо, так чтобы я не почувствовал, вставала, шепотом говорила с бабушкой, одевалась и уходила. А я-то только делал вид, что сплю. И после того, как хлопала дверь в избу, вскакивал и, рыдая на всю деревню, бежал до самого вокзала за мамой, а мама от меня убегала. Бабушка хватала меня, когда догоняла в охапку, а я брыкался, визжал. Мама, не оглядываясь, садилась в большой зеленый поезд и уезжала. Моему горю не было предела. Я сейчас явственно осознаю, что это абсолютно точно легло на мою неокрепшую душу ребенка незаживающей раной: мама бросает ребенка, и он от своей слабости ничего не может с этим поделать.
Еще была история про ручку.
Я тогда уже учился классе в третьем или даже четвертом. Я был примерным мальчиком, ни с кем не ссорился и уж тем более ни на кого не задирался. Как-то раз я вышел из школы в прекрасном настроении: и оценки „пятерки“, и погода отличная. Иду, радуюсь, размахивая портфелем. Вдруг меня окрикнул какой-то старшеклассник шпанистого вида. Я обычно таких стороной обходил. А тут:
– Эй ты, толстый, иди-ка сюда!
– Что? – говорю.
– Мне пацаны сказали, что ты сегодня мою ручку взял.
– Я? – задыхаясь от такой наглости, еле пробормотал я.
– Ты-ты! Ну-ка, покажи, какие у тебя ручки.
Я, будучи абсолютно уверенным в своей правоте, достал из портфеля пенал, открыл его.
Он взял пенал в руки, выбрал самую дорогую и красивую ручку и неожиданно сказал:
– Да, вот она. Значит, ребята не обманули, – и пошел, насвистывая мотив какой-то блатной песни.
Меня охватила невероятно большая гамма чувств: и злость на него, и страх, и обида, и унижение, и жалость к себе, и переживание утраты. Я стоял, как вкопанный, не зная, что мне делать в этот момент.
Когда я пришел домой, мама сразу увидела мое состояние.
– Что произошло, сынок?
– Ничего, – стараясь как можно более бодро, выпалил я.
– Ну, я же вижу, что-то произошло, – наставала она.
И тут я не выдержал напряжения и расплакался, вытащив на поверхность все свои закапсулированные чувства.
– У меня какой-то старшеклассник-шпана самую хорошую ручку забрал – задыхаясь от слез, промолвил я.
– Как забрал?
– Ну, так! Сказал, что это его ручка.
– А это твоя?
– Да, папа мне купил на день рождения.
– Хорошо! Ты же знаешь, в каком дворе он живет?
Я почесал затылок и вспомнил, что я его видел во дворе, где стояла хоккейная коробка. И даже вспомнил, что его младшего брата во дворе зовут Коржиком.
– Да, вроде знаю.
– Вот сейчас иди к нему и забери ручку, – просто и спокойно сказала мама.
Я удивился:
– Как это „забери“?
– Вот