В консерватории что-то поправить. Ольга Евгеньевна Сквирская
и работа над выпуском закончились только в пятом часу ночи. До утренней лекции оставалось всего ничего. Только мучительно хотелось спать.
Тогда Маринка устроилась ночевать на кафедре истории музыки, на кушетке, а меня Ниночка по блату отвела на кафедру марксизма. Там стояло большое удобное кресло. Забравшись на него с ногами, укрывшись своим пальто, я отрубилась…
Меня разбудил телефонный звонок.
…Вокруг резкого звука в моем просоночном состоянии тут же образовался какой-то фантасмагорический сюжет, затем сон оборвался.
Не открывая глаз, протянув руку в направлении звука, я сняла трубку:
– Але… Кафедра истории музыки…
Открыв один глаз, спросонья увидев на стене в рамке профиль вождя, я сообразила, что история музыки тут не при чем…
– Ой, нет: кафедра марксизма-ленинизма, – плохо владея не проснувшимся еще голосом, исправилась я.
– Что?! Кто это?! Что Вы там делаете? Как фамилия? – услышала я металлический тембр, от которого с меня мигом слетели остатки сна…
…На лекциях по истории партии эта дама, обводя острым взглядом поток первокурсников, не только пофамильно опознавала тех, кто сидел на лекции, но и засекала всех, кто на нее не пришел.
Заведующая кафедрой марксизма, подтянутая крашеная блондинка с вкрадчивой и даже ласковой речью, от которой становилось не по себе, была злопамятной и мстительной. Отмечая тех, кто позволяет себе опаздывать, кто не проявляет должной активности на семинарах, кто пропускает демонстрации, припоминала им все это на ближайшем экзамене. Недостаточное усердие в идеологическое сфере само по себе приравнивалось к проступку, не говоря уж о прямом диссидентстве. Она никогда не повышала голоса, но от нее веяло чекистским прошлым нашей страны, которое мы уже не застали, но интуитивно ощущали, в виде мороза по коже.
На кафедре марксизма все, от доцентов до лаборантов, были штатными и внештатными сотрудниками спецслужб.
Эта кафедра была всесильной. Понятно, что при таком скоплении талантов, потенциальных поставщиков валюты в страну, твердой рукой необходимо внедрять в консерватории правильное, патриотическое воспитание.
Это я к тому, что кафедра марксизма в конце декабря восемьдесят четвертого года – самое неудачное место для ночлега, которое только можно изобрести…
– …Как Ваша фамилия! Отвечайте! – кричала в трубку Железная леди…
Больше всего на свете мне захотелось, чтобы этот дурной сон прекратился. Не придумав ничего лучше, я тихо положила трубку. Но не тут-то было: телефон разразился новыми трелями.
Сбежать?.. Так она все равно узнает фамилию, и будет еще хуже… Подумает, что я здесь занималась чем-то нехорошим. Доказывай потом, что я не верблюд… Ох, придется взять трубку.
– Ну алло…
– Фамилия? С кем я разговариваю?
– Да зачем Вам моя фамилия? Вы все равно меня не знаете… – заныла я слабым голосом. – Я же ничего не делала, я просто спала…
– Как Ваша фамилия?! –