Тайный цензор императора, или Книга пяти мечей. Надежда Курская
и мудрые слова, не прилагая почти никаких усилий и даже во время работы над непростым делом.
Стоило цензору с лекарем вернуться, как из комнат, где их разместили донесся возмущенный вопль, полный отчаянного негодования.
Комната, занятая людьми была обставлено бедно, стены обнесены срезанным бамбуком, в середине комнаты деревянный низкий столик с глиняным чайником и чашами, в углу у стены стояли несколько ящиков для вещей, перегородка из бамбука делила помещение на две части, за ней располагались несколько кроватей на низких ножках, а пол был устлан циновками из бамбука.
– Посмотрите, что они здесь едят! Только попробуете! Это даже есть невозможно! Даже в худшие дни…
–Что случилось? – толкая дверь, спросил цензор. – Слышно с улицы- мне за Вас стыдно. Как я смею наблюдать, пока мы с Жожо трудились, Вы прекрасно отдыхали в покоях и наслаждались трапезой, – слуга кричавший о том, что пищу невозможно есть уминал за обе щеки, непрестанно работая палочками, подхватывая очередную порцию липкого риса. -За что я Вам плачу часть своего жалования?
Фей Фей перестала есть и чинно положила палочки на деревянную миску. Она сменила положение с лежачего на сидящее и теперь делала вид, что смотрит, как слуга, уплетая еду, с набитым ртом успевает жаловаться на скудность овощей и вопиющее отсутствие мяса:
–Неизвестно, сколько я так продержусь…
–Вот смотрю на тебя и думаю, что тебе лишь бы брюхо набить..
–А что в этом плохого?
На самом деле цензор понимал возмущения слуги. Ван Эр все детство голодал и остаться голодным или жить в безденежье – его самый сильный страх, ведь даже смерти он боялся меньше.
В двух остывших тарелках только вошедших тоже ждал весьма скучный обед. Одна миска для высокопоставленного чиновника была отставлена дальше и выглядела богаче остальных: тарелка риса с вареными овощами: редисом и бок-чой[10], фасолью и тыквой и несколькими кусочками тофу. Остальным достался только рис с редисом и зеленью.
Перед отъездом из архива Шэн Мин пришло еще одно письмо от губернатора Гауньжоу: в нем говорилось об убитых рядом с храмам. Как было известно несколько членов маньчжурской делегации, поспоривших с местными жителями, в связи с чем Хоу пришлось затребовать ответа о всей информации по этому делу, выяснить все в том числе и о людях убитого посла с обещанием прислать чиновника, разбирающегося в подобных делах, связанных с иноземцами.
Итак, после непродолжительного и скучного для всех обеда цензору не сиделось в келье, и в сопровождении своей охранницы он отправился навстречу маньчжуринской делегации для приветствия и выяснения дополнительных обстоятельств.
Подобная встреча требовала более тщательной подготовки, и, хотя наряд цензора полностью соответствовал его высокому статусу мандарина 1 ранга – 4-ому лицу после Императора, после потери зрения, что считалось уродством – подобным лицам было запрещено являться императору и лично докладывать. С его докладами лично его Величеству ходил Верховный цензор, преклонный возраст которого не позволяли самостоятельно