Игнис. Пепельный Хребет. Лена Балакина
варварам. Их веская роль заключалась в предоставлении информации о событиях древности и поставке материалов. Теперь же наш огонь вечен и необходимость в сотрудничестве отпала. А какими методами убедить в этом пепельных, вы и сами прекрасно знаете, – одарил Кайонаодх присутствующих прожжённым взглядом и спешно привстал с насиженного места, – На этом собрание окончено.
После таких громких слов зал неистово зашептался, провожая понимающими взглядами короля и его отпрыска.
Томасу стало жутко, глядя на одурманенную тёмной идеей толпу. Кайонаодх ещё никогда не казался сыну таким непонятно пугающим. Мальчик не мог ничего сообразить на этот счёт. И всё же чувствовал недовольное сопротивление где-то внутри себя.
Сухо распрощавшись с отцом, Томас в сопровождении неуёмных служанок направился в свою комнату, думая о сладко спящем этажом ниже брате. Он ещё не знал, что вскоре после собрания, Раян будет похищен неизвестными прямо в яркой столице, на освещённой сотнями фонарей улице.
Взглянув на огни города сквозь настежь открытое окно, его глаза неожиданно наполнились грустью. Однако он не предал ей значение. Ведь маленький Томас не ведал так же и того, что вскоре ему придётся необратимо измениться от тяжести давящего на его сердце прошлого.
⪦ 1 ⪧
Ночь. Луна неподвижно висела на девственно-синей поверхности неба. Её мягкий свет объединял под собой всех видимых земных существ, призрачным слоем ложась на твёрдую травянистую гладь. В эту беспристрастную ночь он, словно тонкая, едва сотканная паутинка, укутанная росой, нежно обволакивал остроугольные каменные породы, шепчущие кроны деревьев и колючих елей, оставляя под их покровом зловещее нечто, сокрытое от дара белой луны.
Вопреки сложившейся под лучами светила волшебной обстановки, тёмный лес печально гудел. Теребящий его дремучесть грозовой посланник был дик и беспощаден. Торопясь обогнать сам себя, он с воем резался о скалы далёкого и одновременно близкого Пепельного Хребта – тощего хребта-скелета, который, подобно длинному, колючему бархану, тянулся с палящего юга далеко на холодный север. Даже вольный ветер ниспадал перед его величием, распугивая шуршащие кусты и теребя сухую грязь дороги.
Скача по ямам и овражкам разворошенного пути, колёса противно стучали. Хозяйка неприятного звука – еле живая деревянная повозка то и дело охала, пошатываясь на дугообразных поворотах и едва не падая на резких. Разбитая, она невольно проседала от тяжести везомого ею груза.
Раян и Мишель спали, телами прогибая дно деревянной развалины. Сопя, они крепко прижимались друг к другу, накрытые тёплым шерстяным одеялом поверх некогда мокрых голов.
Маячившие по холодному окружению тени вяло колыхались. Похитители детей – грозные, с головы до ног укатанные во всё чёрное мужчины выглядели пугающе жутко и, всё на тот же первый взгляд, являлись непомерно сильными и явно знающими своё дело представителями.
Предаваясь секретной конспирации, они не общались,