Нашествие с севера. Сергей Юрьев
он получает безмолвный приказ, ослушаться которого невозможно, потому что, сделав шаг назад, он боялся более никогда не найти дорогу вперед, туда, где ждала его нечеловеческая слава, нечеловеческая сила и нечеловеческая власть. Нет, он уже ее не боялся, а если и боялся, то совсем не так, как при первой встрече. Да, он хотел ее, и почему-то в этом самом желании нечеловеческого он видел свое последнее человеческое желание.
– Тебе пора уже быть не здесь! – сказала она вместо приветствия, и ее глаза вспыхнули в темноте красными угольками, но это уже не испугало Дриза. Он знал, что, пока он нужен, Красотка, как про себя Дриз назвал свою госпожу, будет с ним хоть и в меру сурова, но и в меру покладиста. А когда нужда в нем отпадет, он рассчитывал накопить достаточно сил, чтобы защитить себя да и потеснить ее на ступеньках трона Великолепного.
– Почему твоя армия еще не выступила?! – Показывая ему свой гнев, она как бы уже признавала его равным, ведь только равный достоин гнева.
– Она и не выступит, – спокойно ответил он, – пока в тылу такой бардак, пока мои рабы сжигают собственные мои хижины и амбары с собственным моим урожаем, пока святоши из Холм-Гота бродят по моей земле как у себя дома и настраивают моих же рабов против меня, а в это время мои сотники в таверне льют вино мимо рта за мое здоровье и падают под лавку, вместо того чтобы за мое здоровье пролить кровь моих врагов.
Дриз, не снимая сапог, завалился на лежанку и начал в упор смотреть на Хозяйку, которая сидела в собственном его кресле, изящно разбросав по плечам длинные темные волосы. «Всё-таки как же она хороша, эта дрянь», – подумал он, и тут же его скрутил внезапный приступ страха. Он посмел, пусть мысленно, назвать ее дрянью. Но страх его был замешан на сладости запретного плода… Он уже совсем было успокоился, но тут на него обрушился сокрушительный и совершенно неотразимый удар.
– Чтобы нравиться тебе, нельзя не быть Дрянью! – Хозяйка величественно поднялась и нависла над ним черной тенью. – Ты упорно допытываешься моего имени, так вот – отныне можешь называть меня Дрянью и никак иначе. Если ты хоть раз назовешь меня иначе, я превращу тебя в бессловесное чучело, сделаю тебя пленником того тела, которое ты занял…
Каждое слово, как отравленный кинжал, вонзалось в его плоть и тупыми ударами обрушивалось на то, что когда-то было его душой. Он скатился с лежанки, как раненый вепрь, отполз в самый темный угол комнаты, но тень Хозяйки, нет – Дряни продолжала надвигаться на него. Лишь где-то на дне сознания промелькнуло сожаление о том, что он посмел вообразить себе, что может хоть что-то скрыть от сил, владеющих им. Он впервые понял, что он часть этих сил, что он не вовне, а внутри их и… Тень исчезла, Дрянь по-прежнему сидела в кресле и была по-прежнему прекрасна. Дриз поднялся, стряхнул с себя паутину, вскользь подумав о том, что неплохо бы казнить слугу, убирающего в опочивальне, вернулся к лежанке. Он хотел было вновь завалиться на нее, сделав вид, будто ничего не произошло, но не посмел.
– У тебя есть неделя… – сказала Дрянь своим обычным