Зона сна. Дмитрий Калюжный
без имён – одни прозвища. Его самого звали просто Кнетом.
Однажды, в первый ещё год, он попытался привести местный культ в соответствие с теми представлениями, которые сам имел о православии. Народ выслушал его, и молча разошёлся. А потом пришли причастные к культу лица, и максимально вежливо (связываться с десятским, – да к тому же Стас в этом сне оказался чрезвычайно большого роста и массы, – никто бы не рискнул) объяснили: мы, де, не берёмся указывать тебе, как драться, а ты не лезь в наши дела.
Он прожил у князя Ондрия пять трудных лет и умер в чумную пору. Никаких особо дальних походов на его долю не выпало – князь предпочитал оставлять его за себя во граде, когда сам куда-либо уезжал, или шёл воевать совместно с другими князьями под водительством боярина Оглана. Очень он ему доверял. А может, не хотел выводить Стаса «в свет» из опасения, что Оглан отнимет у него такого хорошего кнета, оставит его себе. В любом случае, Стас не роптал: такая жизнь, да ещё с Кисой, к которой он искренне привязался, ему нравилась.
В тех же случаях, когда князь брал Стаса с собою, приходилось им воевать с такими же точно бородачами, говорящими на таком же точно, как и они, языке – неважно, на каком расстоянии жили эти враги, в трёх днях, или в трёх неделях пути от их града. А бывало, и до них добирались неведомо кто, и приходилось махать палками и мечами. Но до чего же редки были здесь военные утехи!
Ни стратегии, ни тактики не знали вовсе. Стас пытался наладить учёбу, – фехтование на мечах, изучение правил обращения с копьём. Нет, никому ничего не надо. Даже князь удивлялся – мы же, говорит, и так их побьём. Стас понял: учиться – это признать, что мы чего-то не знаем. А признавать такое нельзя даже перед собою. Что ж, на фоне всеобщей неумелости в тех драках, которые вели между собою все эти, с позволения сказать, бойцы, дружина князя Ондрия не выглядела хуже других. Хуже было некуда.
А для боевой подготовки только одного нашёл Стас энтузиаста: это был тот самый пожилой дядька, которого князь Ондрий оставил поначалу опекать своего сына Иваку, занявшего вакантное место Лопотаря. Княжёнок подрос, и что-то у них с дядькой не сложилось; опекун вернулся к Ондрию. Оказалось, что он крупный спец по дракам на бунчуках, длинных палках.
Кем был тот дядька, турком ли, казаком, Стасу понять не удалось. В молодые года он служил у какого-то Алладина Сулеймана; во время войны того Алладина с Грузией попал в плен; от грузинов ушёл на север, там бегал от аваров и зихов, потом с купцами-тезиками поднялся вверх по Волге, и так попал к Ондрию.
Имя его оказалось для местных непроизносимым; Стас, по созвучию, звал его Гарбузом. Вот с ним он отводил душу, – и поговорить было о чём, и подраться грамотно. Они, бывало, такое отчебучивали, – народ со всего леса сбегался посмотреть. То на мечах машутся, то палками друг друга подковыривают, с ног валят, – Гарбуз, в бытность свою у турок, очень здорово это дело освоил. В бою им равных не находилось, но тут никто не связывал их учебные игрища с их же успехами в сражениях. Просто