Волна настроения. Ирина Ключникова
дорогам, а когда устанешь и сон сомкнёт веки, прикоснусь воздухом, наполненным негой. Желание будет таким явственным, что ты, не смея противиться ему, позволишь телу откликнуться на зов страсти. Почувствуешь, как стремительно и уверенно набирает мощь вулкан, спящий в тебе до поры, как набухают вены и разгоняется кровь, а в голове стучат молоточки, отбивая ритм сердца. Вулкан готов к извержению и ждёт условного знака, чтобы пролиться лавою.
Позови меня. Я именно та женщина, которая нужна тебе. Я подам знак. Я рядом.
Волк-одиночка
Волк-одиночка идёт сквозь метель,
чутко прислушиваясь к звукам.
Ветка хрустнула, тетерев взлетел,
филин проурчал глухо.
Красный туман застилает глаза,
силы последние на исходе.
Пульс то теряется, то опять
мечется в венах на взводе.
Сердце – пружина. Вдох, выдох и вдох.
Воздуха не хватает.
Ноет несносно раненый бок,
страхи волной накрывают.
Вот и обрыв. Шаг один и прыжок.
Сколько той жизни осталось?
Снова маячит проклятый флажок.
Разве об этом мечталось?
А подсознание шепчет: «Живи.
Время не вышло, свободен.
Смерть не страшна, ты её обмани,
думай, жизнь этого стоит.
Рано ещё уходить в мир иной.
Есть один шанс. Время лечит.
Будут свидания с жёлтой луной,
будут и новые встречи».
Эй ты, метель, сколько можно кружить?
Прочь уходи в сумрак кельи.
Хватит поминки пророчить душе,
встретившей ангелов смерти.
Лучше лесного шамана согрей
светлым посулом надежды
и разбуди до зари снегирей,
загнанных стужей в валежник.
Слова – это ветер
Клятв отступником быть постыдно. От понимания, что допустил непростительную оплошность, становится тошно. Душу царапают коготками звери и прикормленные подачками кошки.
Совесть вопит, нагнетая давление атмосферы, не помогают увещевания и беруши, напоминает о себе ломкою тела, выворачивает наизнанку душу.
Выползают из каморок страхи. Изгаляются и вводят в оцепенение. Становятся приживалками, совсем некстати, доводя назойливостью до изнеможения.
Гнев просыпается, узнав о возможности поживиться. Рвёт и мечет, разбрасывает подначки. Обжигаясь на молоке, дует на воду, раздувая событие до уровня стачки. Непременно себя обвиняет и смеётся как хищная птица, призывает к порядку и хает, уточняя детали в лицах.
Клятв не надо давать, не стоит. Выйдет так, что себе дороже. Вероятность пробиться в дамки меньше, чем очутиться в луже. Слов на ветер бросать не надо. Ветер, знаете ли, переменчив. И не знаешь, где будет завтра или нынче уже под вечер.
Перелётная птица
День за днём, в большом и малом
соразмерность распорядка.
Кто и в чём меня осудит,
если кончится зарядка?
Кто начнёт искать изъяны
в жизни перелётной птицы,
опустившейся на скалы,
белые, как лист страницы?
Неразгаданные тайны
не останутся за кадром,
как и слухи об обманах
и последствиях случайных.
Об оттенках каждой встречи
вспомнит ветреная совесть,
и о самом сокровенном
прокричит людская подлость.
Кто и в чём меня осудит,
обвинит в причудах мысли,
кто посмеет усомниться
в неприятии корысти?
И кому какое дело
до мотивов ритма сердца —
разве тем, кто ищет повод
бросить вслед щепотку перца?
Подзарядки слишком мало.
Сколько сил ещё осталось
для ответов на вопросы
из калёного металла.
Почему так долго кружит,
подходя довольно близко,
та, которая утюжит путь
к созвездью обелисков?
Сокращается пространство
до размера телефона.
Ночь сгущает снова краски
и баюкает смартфоны.
Непонятные наброски
не случайно написались —
слишком много стало правды,
о которой промолчали.
Ухожу