Цветок боли. Ka Lip
были наполнены отчаянием, было видно, а теперь они еще и наполнялись слезами. Но я не имею права плакать. Нельзя кому-либо показать то, что внутри меня. Поэтому, выжав из себя вымученную улыбку, я кивнула служанке и, поблагодарив ее, подошла к столу, на котором уже стоял принесенный для меня завтрак.
Вид еды не вызвал никаких желаний. Возможно, что вообще сейчас во мне ничто не вызвало бы отклика. Внутри была пустота. Но я знала, что должна есть. Тем более от еды тоже шла магия, а значит, эта еда даст мне сил, внутренних сил, которые помогут моему телу восстановиться. Мысль о том, что в еде отрава, сейчас меня бы очень порадовала, только вот я точно знала, что такого чудесного избавления от ада в моей жизни у меня не будет.
Глава 2
В обед к ступеням дома подъехала карета, запряженная шестериком лошадей, и из нее вышли мой отец, мама и брат. Маленьких сестренок родители, видно, решили оставить дома. Увидев, что они приехали, я вышла из своей комнаты, где все это время после завтрака сидела и смотрела в стену, не видя ни стены, ни всего вокруг себя.
Зайдя в зал, я как можно искреннее улыбнулась, протянула руку моему мужу, который, галантно ее поцеловав, повел меня к стоящим в центре огромного зала родителям. По их лицам я увидела, как они счастливы за меня и как рады сейчас меня видеть.
Я же всеми силами убирала как можно глубже в себя эмоции боли и страха. И, наверное, мне это хорошо удалось, так как, даже говоря со мной наедине, ни отец, ни мама ничего не заподозрили. Я же улыбалась и изображала счастье после первой брачной ночи, хотя и не знала, что должна чувствовать девушка после нее, но то, что не то, что испытываю я, – так это уж точно.
Совместный семейный обед прошел в главном зале этого замка, где стоял длинный стол, а по стенам висели флаги разных членов рода Джахи, теперь там же находился и флаг нашего рода. Отец был рад этому. Мой муж тоже. Они прекрасно проводили время за обедом, обсуждая процесс мирного развития двух народов.
После обеда, оставив мужчин, в том числе и моего брата, которому было уже двадцать пять, обсуждать вопросы правления, я с мамой пошла в сад, где слуги накрыли столик, поставив туда чай и сладкую выпечку.
Мама увлеченно рассказывала о моих сестричках, как будто я их давно не видела, хотя мы расстались лишь вчера после свадьбы. Я слушала ее, не перебивая, и не слышала. Я думала о том, что, наверное, не смогу вот все это держать в себе. Понятно, что отцу это я не могу рассказать, я ведь не хочу войны между нашими родами, а мама – это другое. И, наверное, все-таки стоит поделиться с ней тем, что произошло. Я понимала, что одна с этим не справлюсь.
– Мам… я хотела спросить… вернее, сказать… вернее, рассказать… Я не знаю, что мне делать! – мой взгляд был прикован к моим же рукам, которые нервно сжимали скатерть на столе. Набрав в легкие воздуха, я произнесла: – Сегодня ночью Норан бил меня…
– Тебе