Шептуха. Катажина Береника Мищук
авителя строго запрещено, и ей не хотелось понести за это наказание.
Сидевший на черном троне мужчина мрачно улыбнулся, услышав эту весть. Он ждал ее очень долго. Слишком долго. Иногда задавался вопросом, наступит ли этот момент вообще когда-нибудь.
За его спиной тихо шумело Мировое Древо, протягивая ветви в бесконечность. Правитель хранил молчание, так что служанка осмелилась бросить на него быстрый взгляд – проверить, услышал ли он ее слова.
Его небрежная поза выражала скуку, но на узких бледных губах играла улыбка. Он был доволен.
Черные волосы до плеч прикрывали нахмуренный лоб, отбрасывали тень на нос с горбинкой. Ее господин чем-то напоминал хищную птицу, готовую напасть в любой момент. Создавалось ли это впечатление из-за резко очерченного носа или из-за холодных темных глаз безжалостного убийцы, которым он и являлся, она не знала.
Но до дрожи его боялась.
– Хорошо. – Его голос прозвучал как скрежет железа по стеклу. – Теперь остается только ждать. Совсем скоро она выполнит все, что требуется. И тогда мир будет принадлежать нам…
Лес тихо шелестел, хотя ветви, казалось, совсем не шевелились. В самом его сердце, над зелеными кронами елей, сосен и буков, возвышалась раскидистая крона почтенного дуба. Дубу минуло более шестисот лет, и это было самое старое дерево во всей стране. Четыре самые большие ветви точно указывали на стороны света: север, юг, запад и восток.
В листве тихо заворковал белый голубь. Пичуга уселась на самую низкую ветку, нетерпеливо переминаясь с лапки на лапку, впиваясь черными коготками в кору, и беспокойно встрепенулась.
Мужчина, сидевший на корточках под деревом, поднял взгляд и пристально посмотрел на голубя.
– Мне сообщили, что сегодня родилась Она. – Его голос звучал сухо.
Вестник захлопал крыльями, а затем взмыл в воздух и полетел к солнцу.
Мужчина поднялся. За его спиной огромный бурый медведь нетерпеливо зевнул.
– Да иду я уже, успокойся, – сказал ему мужчина. – Попью только.
Наклонившись к источнику, что бил из-под скалы рядом с дубом, он набрал в огрубевшие руки немного кристально чистой воды и утолил жажду.
Старик сделал большой глоток из бутылки и громко рыгнул. Мщую не удалось стать хорошим жрецом, а уж тем более ворожеем. Каждый житель Белин – небольшого села, основанного еще в XV веке, а может, и раньше, – это понимал.
Знал об этом и сам Мщуй. Он не мог даже посчитать, сколько раз внушал людям, что разглядел что-то в огне или во внутренностях убитого ритуального петуха, хотя ничего там на самом деле не было.
Он шумно вздохнул и снова глотнул чворняк[2] собственного производства. Ему больше нравился плохо отфильтрованный самогон с небольшим количеством меда для вкуса, нежели собственно питный мед, но большой разницы не было.
Иногда его грызла совесть за то, что он старается недостаточно, а ведь он мог бы оказать местным большую помощь в делах веры.
К счастью, такие мысли мучили его крайне редко, обычно на трезвую голову. По этой причине он не часто бывал в таком состоянии.
Старик взглянул на небольшой очаг, расположенный посреди хаты на голом глиняном полу. Пробормотал что-то себе под нос, проклиная условия, в которых ему приходилось работать, поправил решетку, на которой жарились три колбаски, и невзначай сплюнул в огонь.
Внезапно пламя вскинулось до самого потолка деревянной избы. Мщуй тут же вскочил на ноги. Давно уже он не видел ничего подобного.
– Пророчество, – прошептал он.
Языки огня резко закружились и начали складываться в тревожные картины. Мужчина увидел расплывчатую фигуру маленькой девочки, которая росла, превращаясь в женщину. Вокруг нее возник огненный лес. Силуэт из пламени нагнулся и что-то поднял, и затем образ сменился, показывая Мщую цветок. Цветок, которого он никогда раньше не видел.
Затем пламя исчезло так же неожиданно, как и появилось. Перед ворожеем снова был небольшой очаг, над которым висела решетка с тремя колбасками. Единственная разница заключалась в том, что колбаски превратились в угольки.
– Я должен немедленно рассказать ей об этом! – воскликнул он и выбежал из избы.
Несмотря на искреннее желание, быстро добежать до нее не вышло. Холщовые штаны каждые несколько шагов сползали, а спутанные длинные волосы, которые ветер трепал и бросал в лицо, то и дело заслоняли дорогу. Запыхавшись, Мщуй остановился подле ее дома и тяжело прислонился к покосившемуся деревянному забору. Из-за нахлынувших эмоций он совсем позабыл, что жила она далеко за околицей. Решил, что это очень неудобно.
– Чертовы Свентокшиские горы[3], – простонал он, дернув калитку, ведущую к дому, и забарабанил в дверь.
Ему открыла раздраженная пожилая женщина, сжимавшая в руках горшок, от которого несло гарью. С отвращением посмотрела на бутылку в его руке, которую он невольно прихватил с собой.
– Чего
Чворняк – питный мед, соотношение воды и меда в котором составляет 1:3. –
Свентокшиские горы (Góry Świętokrzyskie – «горы Святого Креста») – горный хребет в Польше, расположенный на юго-востоке страны. –