Взрыв направленного действия. Максим Шахов
значилось, что его командировали на Ипатьевский завод железобетонных изделий для размещения заказа на изготовление контргрузов для башенных кранов. И то и другое было правдой.
Загадочные маневры толстяка объяснялись просто – он не хотел платить за последний день проживания в гостинице. Неогурец считал себя человеком бывалым, тертым, в командировочном смысле – даже крутым. А крутые денег на ветер не бросают. Особенно если у них в половине восьмого вечера проходящий автобус, на котором можно добраться домой за полцены, если сказать, что тебя обчистили в гостинице.
Немного отдышавшись, толстяк оглянулся на дверь и на цыпочках двинулся в глубь номера. Гостиница ему не понравилась сразу. Старый телевизор предприимчивые постояльцы выпотрошили на запчасти уже давно, а простыни были еще хуже той, которую Неогурец привез с собой и собирался при случае обменять на новую. В общем – не командировка, а одно расстройство. Правда, на заводе Александр Федорович прихватил килограмма полтора медного провода, а утром выпросил у какого-то грузина с третьего этажа «люксовскую» квитанцию, но бывали в богатой биографии Неогурца командировки и поудачнее.
Стараясь производить как можно меньше шума, толстяк прошел к стоящему у окна столу и вытащил из внутреннего кармана пиджака запечатанный пластиковый стаканчик «Русской» водки и завернутый в носовой платок кусок хлеба с котлетой. Водку он купил в счет сэкономленных командировочных в ларьке, а котлету с хлебом прихватил из заводской столовой.
Пластиковый стаканчик, правда, чуть сплюснулся, но настроение при виде его у толстяка мгновенно улучшилось. Размазав рукой пот по лбу, он, облизнувшись, осторожно расправил стаканчик и отодрал зубами фольгу. С водкой толстяк расправился в два приема, доел хлеб с котлетой и вытер о скатерть пальцы. Потом блаженно откинулся на спинку стула и уставился в окно. До автобуса оставалось еще три часа.
Несколько минут толстяк блаженно прислушивался к разливающемуся внутри теплу. В его мозгу блуждали всякие-разные мысли. Если вдуматься, командировочная жизнь не так уж плоха, особенно если ты – тертый калач, знаешь все ходы-выходы и не упустишь своего. Вот только с бабами…
Как всегда, при воспоминании о женщинах толстяк облизнулся. И шумно вздохнул. С женщинами ему не везло. Они почему-то не любили вонючих мужиков в драных трусах. Им подавай Ди Каприо в костюме от Диора. На худой конец – Никиту Михалкова во фраке с бабочкой. Но и на этот случай у толстяка кое-что было. Не запасные трусы и дезодорант «Олд спайс», а кое-что получше.
Снова воровато оглянувшись в пустом номере, Неогурец наклонился и вытащил из сумки порнографический журнал. Кажется, польский. В прошлой командировке ему здорово повезло. Журнал торчал в санузле между стенкой и сидячей ванной, и горничная его не заметила за клеенкой. Какое-то время толстяк рассматривал блестящие глянцем задницы и груди, все больше распаляясь, пока в уголках его рта не выступила слюна. Тут он наконец не выдержал.
Правая