Новый мир. Кейси Эшли Доуз
делить работу и риски.
Тогда я решил, что можно дать этой попытке шанс. В конце концов, если вдруг что пойдет не так – я в любой момент могу вышвырнуть ее за дверь без каких-либо проблем. Или даже пристрелить…
Но прошло уже 8 месяцев, а «если вдруг» пока так и не наступило. Когда еда кончилась, я разработал схему, по которой мы вместе могли ее доставать. Мне потребовалось около полугода (было бы намного меньше, если бы сохранился доступ в интернет), чтобы выучить язык жестов. И теперь мы можем переговариваться с Лили совершенно беззвучно, прекрасно друг друга понимая.
Это сильно помогает на вылазках за едой и к колодцу. Нам не нужны даже шептания, чтобы переброситься наблюдениями об обстановке. В этом у нас значительное преимущество перед остальными выжившими.
У них уже нет шанса научиться языку жестов. Интернета, электричества – ничего этого нет. Меня же учила сама Лили. Долго, с помощью листов и ручки, объяснений и так далее, но все-таки более или менее я все это усвоил.
Мы можем так общаться.
Они нет.
Механизм прост. Пока умирает кто-то другой – мы живем. Так что да, меня вполне утешает мысль, что мы в чем-то обходим других выживших, и умеем то, что недоступно им.
Значит, когда придет время, мы в очереди на Смерть точно будем не перед ними.
Так что за эти 8 месяцев я пока ни разу не пожалел, что оставил тогда все же у себя Лили Клейб. Кстати, именно она и начала тогда возиться с радио, и в итоге нашла эту волну.. про спасение.
…прошел уже месяц с начала конца. Мы с Лили сидим в гостиной. Она переплетает свои сальные волосы, я постукиваю пальцем по винтовке и слушаю сообщение выживших, которое повторяется уже за сегодня, наверное, раз 20-ый.
Сегодня мы услышали его впервые. Лили впервые попала на эту волну, накрутив колесики и антенны.
Взгляд Лили падает на фотографию на комоде. Фото Майка. Осталось еще со времени, когда мы с Сарой жили вместе. Лили тут же показывает:
– Ваш сын? Я видела его, когда он приезжал.
– Да, Майк – сухо отвечаю я.
Конечно, она видела. Мы ведь соседи.
– Он.. тоже умер?
– Да, его убили в первые дни.
– А у вас остался кто-нибудь?
– Нет. Все погибли.
Кроме Джереми. О судьбе брата мне ничего неизвестно, но для меня он умер многими годами раньше, чем началось все это дерьмо. Но двенадцатилетней девчонке об этом говорить совсем необязательно.
– Как и у меня – грустно показывает она пальцами и поникает плечами.
– Твои тети, дяди, кузины, бабушки?..
– Они перестали отвечать еще до того, как родители ушли в магазин. За несколько дней до этого.
Это значило только одно.
Все они мертвы.
Сквозь помехи радио продолжает доноситься:
– ..безопасность и защита, еда и кров. Повторяю, у нас нет Имитационных. Наши координаты..
День 251
День вылазки.
Раньше, пока еще был доступен магазин неподалеку от моего дома, мы делали вылазки за продуктами раз в неделю-полторы. Больше продуктов просто