Призрак с Вороньего холма. Ужин с аристократом. Андрей Анисимов
на него немигающим взглядом.
Огромные напольные часы пробили полдень, а они еще не выходили из спальни.
– Чего ты на меня так смотришь? Давно не видела?
– У тебя на груди шерсть седеть начинает? Стареешь, солдатик.
– Не всем же, как тебе, только молодеть, – улыбнулся Голенев.
– Жениться на мне не надумал? И я скоро состарюсь. Мы с тобой уже сколько лет трахаемся?
– Не считал.
– А ты посчитай. Надоело, как девке по вызову, к тебе мотаться. Раньше ты отказывался, ссылаясь на своих малых сынков. Теперь они выросли, что нам мешает?
– Зачем тебе замуж?
– Не понимаю, чего ты боишься? Бабки у нас и так общие. Правда, пока на троих.
– Почему – пока?
Она усмехнулась:
– Бабки такая вещь, которая плохо на троих делится.
– На что ты намекаешь?
– Скоро твой Нелидов потребует долю и начнет разводить розы. Не думал, сколько ему лет? Ему за шестой десяток перевалило.
– Да, порядочно. – Согласился Голенев: – Но держится Алексей молодцом.
– Долго не продержаться. Так что скоро останемся мы с тобой вдвоем, солдатик. Поэтому решайся.
– Давай подождем еще немного, – уклонился он от ответа.
– Радуйся, что я тебя еще люблю, а перестану, берегись.
– Хватит пугать, лучше иди ко мне, – он поднял ее и привлек к себе. Почувствовав его внутри, она закрыла глаза и застыла. Он сжал ее маленькую грудь, положил на спину, прильнул к губам. Она укусила его, вывернулась и снова оказалась над ним. Они сплетались, превращаясь в одно целое, торопили и одновременно продлевали миг, словно вели неистовую борьбу между собой. Акт близости у них превращался в поединок страстных соперников.
– Ты мой желанный кобель, – шептала Мака, трогая кончиком языка его ухо и больно царапая ноготками его спину: – Люби меня. Я ведьма. Я тебе никогда не надоем.
– Замолчи, сучка. – Он зарычал, дернулся и затих.
– Приплыл, мой солдатик. Получил свою девочку?
Он промолчал. Она освободилась от него, встала, взяла со столика сигареты, закурила и снова уселась на постель:
– Недели три будешь жить монахом. Выдержишь?
– Почему так долго? – Спросил Олег, стирая ладонью кровь с прокушенной губы.
– Помимо бизнеса надо с хатой в Москве разобраться. Присмотрела две квартирки на одном этаже. Хочу стены выломать и соединить две хаты вместе. Получится семь комнат.
– Куда столько?
Мака выпустила ему в лицо струйку дыма:
– Много – не мало. Приедешь, у тебя и личная спальня, и свой кабинет.
– Я собираюсь жить в своем доме на Вороньем холме.
– Когда приедешь в гости. Ты же знаешь, в Москве я теперь чаще, чем в Глухове. В нашем захолустье все, что можно, мы уже прихватили.
– Что значит – прихватили?
– Не придирайся к словам. – Она встала, взяла бутылку коньяка, налила себе и ему: – В Глухове и немец справится. Основные дела мои теперь в стольной. Надеюсь, будешь навещать свою девочку?
Олег пронаблюдал, как она мелкими глотками прикончила коньяк, залпом выпил свой и поморщился:
– Одной