Совсем того!. Жиль Легардинье
женщина смутилась. Блейк накрыл ее ладонь своею.
– Все хорошо, Хизер. Я же сказал вам, что не болен. И врачи мне не помогут. Просто у меня кризис возраста, мне ведь стукнуло шестьдесят – вот и все. Так что успокойтесь и выслушайте меня. Мы поступим таким образом: я на некоторое время уеду развеяться и подумать, чему посвятить остаток жизни. А вы тем временем побудете на моем месте.
– Но я не справлюсь!
– Каждый раз, когда надо было принимать решение, вы высказывали мне свое мнение, и мы часто приходили к согласию. Вот и продолжайте в том же духе. Не слушайте ничьих советов, не идите на поводу у кретинов, они слишком дорого нам обходятся. На работу никого не нанимайте, разве что на завод. В случае необходимости или если вам нужен будет совет, звоните Ричарду Уорду или цеховому мастеру Фарреллу.
– Мы не будем видеться?
– До моего возвращения – нет.
– Вы будете доступны по телефону или хотя бы по электронной почте?
– Не знаю. Я буду вам позванивать время от времени.
– Это немыслимо, вы не можете вот так уехать. Мы пойдем ко дну, и это будет моя вина!
– Дайте себе шанс. Вы рискуете добиться гораздо большего успеха, чем я. Вы же понимаете, что я не доверил бы свою фирму кому попало.
Он указал на конверт:
– Прочтите все внимательно. Наш юрист, мистер Бендерфорд, зайдет к вам завтра утром подписать документы. Еще вам нужно будет найти помощницу. Надеюсь, вам повезет так же, как мне повезло с вами. А теперь марш домой! Завтра вы начинаете совсем другую работу.
– Вас здесь не будет?
– Нет, Хизер. С той минуты, как вы подпишете бумаги, вы станете директором. Я желаю вам удачи. Я уверен, что все будет хорошо. Просто оставайтесь собой.
Он встал, обошел письменный стол. Наклонился и легонько поцеловал молодую женщину в лоб. Он впервые позволил себе это. Получилось искренне, но как-то неумело. Это потому, что у него давно уже не было случая кого-то целовать, даже дружески.
Они долго не двигались с места. Каждого одолевали сомнения и страхи, свойственные его возрасту.
Всякий раз, когда Эндрю Блейк переступал порог «Браунинга», ресторана в районе Сент-Джеймс, он испытывал на редкость приятное чувство от того, что заведение, где он любил бывать, не изменилось со времен его молодости. Те же массивные двери со стеклянными вставками, начищенные до блеска медные перила, учтивое приветствие метрдотеля Терренса, работающего здесь уже восемь лет, – и все это в классическом интерьере: дерево и темно-красный бархат. Именно здесь он дважды в месяц обедал с Ричардом Уордом. На этот раз, однако, Эндрю пожелал его видеть раньше, чем истек традиционный двухнедельный перерыв.
Пребывая в том возрасте, когда люди ищут себе друзей-ровесников в разного рода клубах, модных и не очень, Эндрю позволял себе роскошь иметь настоящего друга еще со школьных лет. Терренс встретил его и сообщил:
– Мистер Уорд уже здесь. Я провожу вас.
Эндрю удивился: Ричард редко приходил первым. Он последовал за метрдотелем,