Музей Невинности. Орхан Памук
с домом мы встретили водителя Четина.
– Четин-эфенди, отец попросил купить ликер, – сказал я. – В Нишанташи магазины закрыты, отвези нас на площадь Таксим. А потом, как знать, еще немного покатаемся.
– Мне тоже можно, да? – обрадовалась Фюсун.
Мы сели с ней на заднее сиденье отцовского вишневого «шевроле» 56-й модели. Четин-эфенди повел машину по ухабистым стамбульским улицам, вымощенным плиткой. Фюсун смотрела в окно. Проехав через район Мачка, мы спустились к Долмабахче. Улицы были пустынны, не считая нескольких одиноких празднично одетых пешеходов. Проехав мимо стадиона «Долмабахче», мы опять увидели людей, наблюдавших, как режут барана.
– Четин-эфенди, ради Аллаха, объясни ребенку, зачем мусульмане приносят в жертву барана. У меня не получается.
– Что вы, что вы, Кемаль-бей! – смущенно улыбнулся шофер. Но, не устояв перед удовольствием похвастаться, что он набожнее нас, все же заговорил: – Мы жертвуем Всемогущему барана, чтобы показать, что мы любим его так же, как пророк Ибрагим… Жертва означает, что мы готовы пожертвовать Аллаху самое дорогое. Мы, маленькая ханым, так любим Аллаха, что отдаем ему самое-самое любимое. И не ждем ничего в ответ.
– То есть за жертву попасть в рай не получится? – схитрил я.
– Как сказал великий Аллах… Кто попадет в рай, станет известно только в Судный день. Но мы приносим жертву не для того, чтобы оказаться в раю. Мы приносим ее, не ожидая никакой награды, лишь потому, что любим Аллаха.
– А ты, оказывается, хорошо разбираешься в религиозных вопросах, Четин-эфенди.
– Ну что вы, Кемаль-бей, куда мне до вас! Вы такой ученый, лучше меня все знаете! Да и чтобы разбираться в этом, не надо ни веры, ни мечети. Мы всегда отдаем тому, кого любим, самое дорогое, то, над чем трясемся, и отдаем лишь потому, что крепко любим, ничего не ожидая взамен.
– Но ведь человеку, которому приносят такую жертву, делается не по себе, – заметил я. – Он думает, что от него чего-то хотят.
– Аллах велик, – проговорил Четин-эфенди. – Аллах все видит и все знает… Он понимает, что мы любим его и не ждем награды. Никому не обмануть Аллаха.
– Вон открытый магазин, – прервал я нашу религиозную беседу. – Четин-эфенди, останови машину. Я знаю, что здесь продают ликер.
Мы с Фюсун за пять минут купили по бутылке мятного и клубничного ликера «Текель» и быстро вернулись обратно.
– Четин-эфенди, у нас еще есть время. Покатай нас немного, – попросил я.
Почти обо всем, что мы обсуждали во время той долгой автомобильной прогулки, годы спустя мне напомнила Фюсун. Мне же с того морозного праздничного утра запомнилось только одно: тем утром Стамбул был похож на скотобойню. С рассвета в городе были зарезаны десятки тысяч баранов, притом не только на окраинах, пустырях и пожарищах в бедных кварталах, но и в самых богатых районах города, и даже в центре. Местами мостовую заливали красные лужи крови. Пока наш автомобиль перебирался с холма на холм, переезжал мосты и колесил по извилистым переулкам, мы повсюду видели мертвых баранов.