Магия Бессмертия 40. Проникновение. Бурислав Сервест
поэтому в центре их фотографии мира оказываются «плохие новости». Например, мы знаем, что люди иногда теряют деньги. Из этого можно сделать два вывода – раз люди их теряют, мы можем их найти. Или можем их потерять. Когда главным становится первое предложение, в центре нашей фотографии мира оказывается образ «найденных денег» – в этом случае мы нередко их действительно находим. А когда главным оказывается второе предложение, в центре оказывается образ «потерянных денег» – тогда мы их можем потерять. Понятно, что всем больше нравится находить, чем терять, но здесь от нашего желания почти ничего не зависит – все определяется тем местом, на котором находятся соответствующие образы. Если образ «потерянных денег» находится в центре фотографии мира – мы притягиваемся к нему – особенно если он ближе к этому центру, чем образ нашего «я». Это как идти над пропастью по узкой дощечке – когда оживает образ «падения», человек обязательно «падает» – в данном случае – «теряет деньги».
Понятно, что сказанное относится не только к деньгам – к чему угодно. Почти любая фотография мира неустойчива, её образы могут меняться местами. Проще говоря, мы всегда можем что-то «найти» и что-то «потерять». Если мы боимся потерять, в центре этой фотографии оказываются «образы потери», которые вытесняют нас из этого центра – мы же не хотим прикасаться к «плохому». В результате сама фотография становится «плохой», а мы – слабыми и беспомощными. Если же мы надеемся «найти», в центр фотографии смещаются «образы находки» – «хорошие образы», притягивающие нас к себе. В этом случае мы тоже смещаемся к центру, фотография становится «хорошей», а мы обретаем Силу, позволяющую нам её менять. Понятно, что приверженность к первому варианту делает нас «неудачниками», а приверженность ко второму превращает нас в «победителей».
Возьмем ситуация разрыва отношений с близким человеком. Если главным для нас становятся предложения, описывающие «потерю», образ этой «потери» смещается в центр фотографии мира – мы не можем перестать думать о нем, как бы не старались. При этом он становится как бы «плохим образом» – была же причина, по которой мы разорвали отношения. Поэтому мы, во-первых, не можем к нему приблизиться – хоть и не можем о нем забыть. А, во-вторых, образ нашего «я» смещается на периферию – мы оказываемся слабыми и беспомощными.
Но любой разрыв связан не только с «потерями», но и с «находками» – мы становимся свободней и можем позволить себе то, чего не могли позволить раньше. Если предложения, описывающие состояние «свободы» становятся для нас главными, её образ смещается в центр фотографии мира и притягивает нас к себе – в результате мы чувствуем себя выигравшими, а не проигравшими. И оказываемся настолько сильными, чтобы смочь притянуть к себе образ человека, с которым мы расстались, вернее он сам начинает притягиваться к нам. А вслед за ним и реальный человек, который и был носителем этого образа.
Так