Мать четырех ветров. Татьяна Коростышевская
талантлив, как сам бог театра.
А представление между тем набирало обороты. Юная синеволосая донья умело изображала внезапно вспыхнувшую страсть, игрушечный партнер отвечал ей взаимностью. Они станцевали милый пасторальный танец, по ходу дела объясняя публике, что деревянный Бромиста работает пастухом и намалеванные на заднике толстенькие овечки являются его стадом.
Я пыталась высмотреть нити, за которые дергает невидимый кукловод. Ночное зрение, обычное, опять ночное… Безуспешно. Мне захотелось познакомиться с человеком, который так продуманно расставил осветителей.
Идиллия не могла продолжаться долго, ей помешали. Зло приняло обличье подлого герцога, местного помещика, у которого красотка служила горничной. Антагонист скорее был персонажем комическим, но, когда он явился из тьмы кулис, путаясь в длиннейшей бороде и приволакивая ногу, мое сердце тревожно забилось. Герцог тоже был в черной полумаске, оставляющей открытой нижнюю часть лица.
– Кто посмел? Накажу! Не пощажу! – Подведенные кармином толстые губы злодея будто жили своей собственной жизнью, а голос был гулким, как из бочки. И каким-то смутно знакомым.
Я поежилась.
Девушку разлучили с безутешным пастушком. Герцог кликнул двух стражников, которые немедленно появились под бряцанье оружия. Бромиста горестно стенал: «Сильвестрис! Любовь моя!» Гитара плакала вместе с ним, и так же всхлипывали многочисленные зрители. Да чего уж там, у меня самой в горле стало солоно. Пронзительный гитарный аккорд, падающий занавес… Я украдкой вытерла глаза.
– После перерыва они продолжат, – приобнял меня за плечи Зигфрид. – Тебе понравилось?
– Очень. Я никогда ничего подобного не видела. Хочу заплатить за удовольствие. Одолжишь пару монеток?
– Мой тощий кошелек к твоим услугам, – галантно ответил барон. – Сейчас вынесут блюдо для сбора денег, и мы…
Я поблагодарила кавалера кивком и дернулась, ощутив влажное прикосновение к щиколотке. Снизу на меня скорбно смотрели карие собачьи глаза.
– Парус? – недоверчиво прошептала я, наклонившись. – Хороший песик…
В ноздри ударил запах достойной собачьей старости.
– Это ведь ты был? Там, за ширмой?
Он ответил еще более скорбным взглядом. Видимо, моя непонятливость доставляла ему мучительное неудобство.
У меня в голове будто провернулись шестеренки диковинного механизма. Студентку Квадрилиума пытались нанять лицедеи? Да я готова съесть длинную бороду потешного злодея, если это не он беседовал со мной, спрятав лицо под длинноносой маской. Я радостно обернулась к Зигфриду, чтобы поделиться своим открытием и заодно пересказать историю своих ночных похождений. Но кавалер был занят денежными делами. Он доставал монетки из потертого кошеля. В кожаном раструбе на мгновение показалась нить блестящих бус. И я умилилась, представив, как вечером барон будет дарить украшение своей даме сердца. Манерную Крессенсию я недолюбливала, но ведь главное, чтобы Зигфрид был с ней счастлив. В