Меч королей. Бернард Корнуэлл
запах ударил в ноздри?
Я кивнул. Случается, что знание приходит ниоткуда: через ощущение, через едва уловимый аромат, через беспричинный страх. Боги оберегают нас и посылают это внезапное щекотание нервов, безошибочно предсказывающее, что среди в обманчиво-мирной рощице затаились убийцы.
– Зачем им понадобилось пытать Хаггара? – спросил я.
– Да потому, что он был тем еще ублюдком, понятное дело.
– Это-то ясно, – отозвался я. – Да только, боюсь, тут кроется кое-что похуже.
– Что предпримешь?
– Пойду на охоту, разумеется.
Финан рассмеялся:
– Заскучал?
Я ничего не ответил, и он снова захихикал.
– Тебе скучно, и ты просто ищешь повод поиграться со «Сперхафоком», – поддел он меня.
Это было правдой. Мне хотелось вывести «Сперхафок» в море, и потому я отправлялся на охоту.
«Сперхафок» получил имя в честь ястребов, гнездившихся в скудных беббанбургских лесах. Подобно хищной птице, этот корабль был охотником: длинный, с низким бортом в середине и дерзким штевнем с резным изображением головы ястреба. На банках его размещались сорок гребцов. Построили корабль два брата-фриза. Они сбежали со своей родины и завели верфь на берегу Хамбра, на которой и соорудили «Сперхафока» из доброго мерсийского дуба и ясеня. Остов его образовали, прибив по одиннадцать длинных досок с каждого борта, потом установили мачту из упругой нортумбрийской сосны, укрепленную вантами и несущую рей, на котором гордо раздувался парус. Гордо, ведь на парусе красовался мой герб, символ Беббанбурга: оскаленная волчья голова. Волк и ястреб, оба охотники и оба свирепые. Даже Эгил Скаллагримрсон, презиравший, подобно большинству норманнов, корабли саксов, да и их моряков, неохотно признавал достоинства «Сперхафока».
– Впрочем, это ведь корабль не совсем саксов, – говорил он. – Его строили фризы.
Независимо от того, кто строил корабль, «Сперхафок» был великолепен, когда в туманной дымке летнего утра проскользнул через узкую горловину беббанбургской гавани. Минула неделя с той поры, как до меня дошли вести про «Свельве», – неделя, в течение которой мои рыбаки не отходили далеко от земли. По побережью, по всем беббанбургским гаваням распространился страх, и вот «Сперхафок» шел искать мести. Был прилив, ветер стих, гребцы старались изо всех сил, корабль преодолевал течение, оставляя за кормой разбегающийся след. Тишину нарушали только скрип весел в уключинах, шепот воды за бортами, плеск невысоких волн, накатывающих на берег, да одинокие крики чаек над могучими стенами Беббанбурга.
Сорок человек ворочали длинные весла, еще двадцать сгрудились или между банками, или на носовой площадке. Все были в кольчугах, только оружие, копья, секиры и мечи гребцов сложили посреди трюма вместе с грудой щитов. Финан и я стояли на короткой палубе для рулевых.
– Может, ветер попозже поднимется? – предположил Финан.
– А может, и нет, – буркнул я.
Финан