Правоотношения и юридическая ответственность в сфере несостоятельности (банкротства). П. М. Морхат
оборота и необходимость стабилизации финансово-экономических отношений сформировали потребность в изменении способов разрешения конфликтов между должником и его кредиторами, вызванных неисполнением должником требований кредиторов. Всё это нашло свое отражение в замене установлений о физическом наказании должника на погашение долговых обязательств и в частичном удовлетворении требований кредиторов. Стоит отметить, что фактически произошла замена личной ответственности должника как правового средства взыскания долга через личность должника на имущественную ответственность должника как правовое средство имущественного обеспечения кредита, при котором взыскание распространяется не на личность, а на имущество должника. По мнению И.А. Покровского, «только с установлением универсальной экзекуции можно говорить о появлении в римском праве юридических конструкций, составляющих основу современного института несостоятельности»[11]. Это, в свою очередь, явилось краеугольным камнем в современном механизме регулирования отношений, основанных на экономическом конфликте между должником и его неоплатными кредиторами как в России, так и в иностранных правопорядках. В данном случае произошло качественное изменение правовой действительности в сфере несостоятельности.
Исторически это выглядело как трансформация механизма правового регулирования посредством отмены юридического средства partes secare и замены правового механизма manus injectio в 17 г. до н. э. в соответствии с Законом Юлия (lex Julia indiciorum privatorum) новым правовым механизмом, состоящим из юридических средств: cessio bonorum, mission in prossesionem, venditio bonorum. Итоговая замена вышеназванных правовых механизмов обусловлена изданным в 326 г. н. э. законом Петелия (lex Poetelia), уничтожившим обязательственные отношения относительно обеспечения дела личностью. В результате была сформирована правовая потребность в урегулировании отношений по равномерному распределению имущественных средств должника между лицами, имеющими право на них[12]. Стоит отметить, что именно Закон Петелия нормативно закрепил определенный тип имущественного взыскания, который представлял собой «в римском праве зачатки современного конкурсного процесса»[13]. Следствием этого явилась концепция вещно-правового характера прав конкурсных кредиторов, согласно которой правовым следствием объявления должника несостоятельным являлось приобретение конкурсными кредиторами ограниченного вещного права на конкурсную массу должника[14]. По мнению Г.Ф. Шершеневича, это стало возможно, когда «исполнение направляется на имущество, а не на лицо, и при том, когда процесс исполнения выходит из области частного самоуправства и становится под надзор правительственных органов»[15]. Вместе с тем в законодательстве древних народов (Законы царя Хаммурапи, Дхармашастра Ману[16], в Афинском законодательстве[17]) не существовало настоящего конкурса по той причине, что исполнение, направленное
См.:
См.:
В частности, И. Колер и Зойферт в своих работах обосновывали залоговый характер ограниченных (парциарных) вещных прав кредиторов. См.:
Дхармашастра Ману – памятник древнеиндийской литературы, древнеиндийский сборник предписаний благочестивому индийцу в исполнении им своего общественного, религиозного и морального долга, приписываемый традицией легендарному прародителю человечества – Ману. Является одной из девятнадцати
Законы Драконта (первая кодификация афинского (аттического) права, осуществленная архонтом Афин Драконтом в 621 г. до н. э.) одним из древнейших законодателей Греции. Составил для Афинской республики в 621 г до н. э. первые писанные законы, далеко не всецело отмененные Солоном. См.: Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран (Древность и Средние века) / Сост. Томсинов В.А. М., 2000. С. 15–17, 19, 22, 45–46.