Нож с гравировкой розы. Владимир Валерьевич Карпец
выбор, и бутылку красного вина.
– Перед таким предложением невозможно устоять. Я принимаю пари. Тогда, если ты выиграешь, то я приготовлю тебе ту индейку, о которой ты мне все уши прожужжал, – удовлетворенно ответила Энн, начав закручивать в спираль прядь своих темных волос. – К восьми часам мы уже должны быть у них.
– И будем, – заверил Мэтт.
– Мы так давно уже не собирались все вместе. Даже не знаю, что и надеть. Хм… может то синее платье?
– Можно и его, оно тебе идет, – поддержал Мэтт.
Он приметил, как заблестели глаза Энн от предвкушения предстоящего ужина.
– Во сколько ты сегодня проснулась? – улыбнувшись, поинтересовался Мэтт. Он знал, что Энн не спала полночи. Она провела ее в студии, где рисовала новый шедевр, о котором недавно рассказывала ему. – Тебе опять приснился тот сон?
– От тебя ничего не утаить, – озабоченно подтвердила она. – Этот сон… Он напоминает мне о прошлом…
Наступила микроскопическая пауза.
Энн, перестала закручивать в вихри пряди волос. Она взяла вилку и нож и приступила к завтраку.
– Снова то озеро… – начала она. – Я сижу на его берегу и смотрю вдаль, на остров. Теплый ветер щекочет мне лицо, распуская волосы во все стороны. Вглядываясь в закат, я размышляла о Бобе. Где он сейчас и все ли с ним хорошо? Когда я наконец свыкалась с той мыслью, что он уже никогда не вернется к нам, то становилось так спокойно. Отпустив его, я почувствовала невероятное умиротворение. Теплый песок под ногами и звуки природы, которые раздавались за моей спиной в зарослях, успокаивали меня. Проснувшись, я поняла, что все это был просто сон и тяжесть утраты никуда не исчезла.
Энн задумалась, слегка опустив голову, чтобы рассмотреть узор на тарелке в виде волн.
– У меня началась бессонница и я решила пойти поработать в студию. – Пауза. – Хочу отметить, что у меня появился прогресс в создании картины. Я смогла наконец-то доделать ее общие очертания.
– Может быть ты все-таки передумаешь? – замешкался Мэтт, переводя взгляд с ее зеленых глаз обратно на недоеденный бекон. – И дашь посмотреть на эту картину, которой так много уделяешь времени? Хотя бы краешком глаза.
– Нет! И еще раз нет! – категорично отрезала Энн. – Я просто не могу этого сделать. Для меня, то что я делаю… Моя картина для меня, как ребенок, которого нужно всячески оберегать от опасностей. Если ты увидишь ее, то таинство создания будет разрушено! Мы же не один раз с тобой это обсуждали. И дальнейшие беседы на эту тему не принесут плодов, поверь мне. Я просто не могу…
Мэтт ожидал примерно такого ответа. Но все-таки он немного расстроился и решил для себя, что больше не будет заводить разговор о картине, если Энн сама не решит с ним поговорить на эту тему. Он знал, что многие творческие личности живут в своем уединенном мирке, в который могут не пускать даже самых близких людей. Таинство создания картин было ее выразительной чертой творческой личности.