Вкус нашей ненависти. Джули Дейс
ног, когда выслушиваю новые изменения. Им нет предела, она неопределённая, язык так и чешется сказать то, что им ещё рано играть свадьбу, потому что у алтаря они вдруг могут передумать. Скрипя зубами, понимаю, что это решать не мне. Поверить не могу, что изначально они казались адекватными.
Я соглашаюсь с предпочтениями, скрипя зубами.
Это не предел. Она звонит ещё два раза и добавляет. Я на грани нервного срыва.
– Ты долго будешь подстраиваться под них? – не поднимая глаз, спрашивает Джейк, перебирая пальцами по экрану телефона.
– Это моя работа: осуществлять желания клиента, даже если они граничат с безумием.
– Это не безумие, это дебилизм. За полчаса, которые ты сидишь тут, они позвонили трижды и что-то поменяли. Не проще отказаться?
– Я довожу дело до конца.
– Надо было давно послать их на хер и предложить заниматься всем самим.
Во мне вспыхивает неожиданная вспышка гнева. Хотя, она была вполне ожидаемой.
– Ты знаешь мою работу лучше меня?
В то время, как внутри меня фитиль быстро добегает до самой бомбы, Джейк остаётся совершенно спокойным. Он лениво откидывается на локти и, резким движением головы, помогает солнцезащитным очкам упасть на глаза.
– Остудись, – говорит он.
Внутри меня взрывается сразу две бомбы, хотя секунду назад была одна. Со злости пихаю его плечо и подскакиваю на ноги, кипя хуже любого чайника. Ярость настолько высока, что не могу подобрать слова, тупо открывая и закрывая рот. И он продолжает равнодушно полёживать на песке, что заводит ещё больше. Я хочу закопать его в таком положении, забыв о месте захоронения.
Так ничего не сказав в ответ, направляюсь в сторону дороги, избегая будущее убийство, которое могу совершить. Из ушей валит пар, кулаки сжимаются, лицо наверняка пылает, а голова вот-вот взорвется. Я ненавижу его за подобное равнодушие. Чтобы завестись, мне нужен щелчок пальцев, а он остаётся спокойным. Всегда. Его максимум – закатить глаза.
Секунда, и мои ноги отрываются от земли, а тело становится каменным. Я словно маленькая собачка гламурной цыпочки, не хватает сумочки, в которую посадили. Выкладывая себя кирпич за кирпичиком последние несколько лет, я не думала, что когда-нибудь и кто-нибудь осмелится обращаться со мной так, как это делает Джейк. Из-за этого хочется кричать. Не проходит минуты, как мои ноги снова касаются ровной поверхности. Уже открываю рот, чтобы выругаться, как ледяная вода касается макушки и блокирует всё. Я чувствую лишь невообразимый холод, который сковывает движение, благодаря струйкам, что стекают по телу и легко делают одежду мокрой, и от этого становится ещё холодней. Я хочу орать, что есть мочи, но даже этого не могу себе позволить, настолько сильно стынет кровь, парализуя слова то ли из-за шока, то ли из-за неожиданности, то ли из-за резкого холода.
– Я же сказал остынь.
Только благодаря его ровному тону, приобретаю голос. Отталкиваю парня и вылетаю из-под холодного душа. Будь проклят тот, кто придумал их на пляже. Никогда не понимала их смысл.
– Идиот, – шиплю я, направляясь в сторону дороги, пока вода продолжает струиться по телу и стекать