Воспоминания жены советского разведчика. Галина Александровна Курьянова
мол я не знала, мне не сказали», – было безапелляционно отрезано: «Надо знать!».
Потом началась унизительная процедура звонков в школы с вопросами, не нужна ли им, (вот навязалась!) учительница в начальные классы, времяот времени подавая реплики: «Да нет, какое там! Нет, только что из училища; только что явилась, представьте себе! Ну как вам сказать?… Мне так кажется ну о-о-о-чень современная! Не надо? Ну ладно, позвоню Марь Ванне» И все повторялось со следующим звонком. Все это говорилось громко, не стесняясь, при абсолютном игнорировании моего присутствия. Что было интересно? – корила в этом я себя (вот не узнала, не подумала, не спросила!) и чувствовала себя просительницей-нищенкой, была огорошена и ошеломлена такой встречей. Наконец, унизительные звонки привели к какому-то результату, и с оттенком презрительной усталости, мне было брошено: «Идите вот по этому адресу, может вам там чем-нибудь помогут. Идите, идите!» Обо мне тут же забыли. Совершенно деморализованная, с трусливыми мыслями, что, может, я выбрала не ту профессию, раз мой красный диплом с одними пятерками, видимо, никому не нужен, я поплелась «по этому адресу».
Встретившись с завучем школы, куда меня направили, я в своих мыслях утвердилась. Действительно, ни я, ни мое страстное желание работать с детишками, ни мой диплом, которым в душе я гордилась, никому были не нужны. Разговаривали со мной, примерно так же, как и в приёмной отдела ГОРОНО: почти с подозрением вертя в руках диплом и направление, утомленно-снисходительно, неприязненно косясь лично на мою особу и приговаривая почему-то с раздражением, что диплом с отличием ещё не опыт и не знания. Меня начинало уже это злить, я очень устала, таскаясь с тяжёлым чемоданом по незнакомому городу, выискивая «этот адрес»,
и поэтому с некоторой долей, с очень малюсенькой, еле заметной, сарказма заметила, что корочки с отличием как раз и есть знания, а опыт я надеюсь приобрести в их школе и непосредственно под её, Елены Ивановны, руководством. Лучше бы я это не говорила: весь последующий год работы Елена Ивановна, я не забыла её имени отчества спустя многие года, стерегла меня, как ястреб, и раздувала малейшие промахи. Например, незаполненные графы в конце журнала, адреса детей, имена и фамилии их родителей (в училище на уроках методики обучения об этом просто не упоминалось) до ошибок вселенского масштаба, обязательно приговаривая при этом с язвительной усмешкой: «Вот вам и отличный диплом!» Дали мне четвертый класс, тоже не без помощи моего старшего наставника Елены Ивановны, хотя, как молодому начинающему специалисту, мне полагалось работать с первоклашками. Да это и не так важно: ужасно было то, что этот класс практически весь состоял из второгодников, причем им было по 13-14 лет, родившихся в военные и послевоенные голодные годы (а мне девятнадцать!), из неблагополучных или неполных семей. Вела их все три года старенькая-старенькая учительница, которая приходила на урок, садилась на стул и больше уже, до окончания занятий, с него не поднималась. Дети вставали из-за своих