Когда-то в России. Андрей Андреевич Колесников
вокруг, но как-то тревожно. То всегда по очередям спим, а тут чегой-то и не спится. Все сидим да прислушиваемся, как ждем чего. А был у меня дружок, Никадимом кликали. Так нас и звали: Никанор- Никадим и всегда везде вместе посылали. Я ему и баю: «Никадим, сходил бы ты воды в чайник набрал, что ли, вся уже закончилась, а я чаю сейчас настрогаю да заварю, чтой-то пробирать стало». Он и пошел с чайником к реке. А я взял охапку валежника и только в костер бросил, как с той стороны, куда Никадим ушел, крик да такой душераздирающий, что у меня кишки внутри слиплись. Смотрю, а Никадима нигде нет. Только шел и нет его, один крик в воздухе повис. Это потом до нас дошло, что он на землю упал, а в то время и думать о нем забыли. На нас от реки что-то смотрело, – казак замолчал, неспеша набил трубку самосадом, также неспеша прикурил от веточки из костра, затянулся и, оглядев притихших товарищей, наконец продолжил, – До сих пор не могу понять и толком рассказать, что это было. Какая-то огромная, с бочку, голова, вся косматая с огромной пастью. Но страшнее всего были глаза: огромные и горели они каким-то зеленым светом. Не знаю, сколько это чудище смотрело на нас, а мы на него, но нам показалось, что вечность. Забыли мы и про ружья и про то, кто мы. Ощущал я только ледяной холод поверх головы, так волосы от ужаса шапку приподняли. Тут валежник, что я в костер значит бросил, разгорелся, вспыхнул вдруг таким ярким пламенем, осветил все вокруг, и чудище это испугалось, что ли, а только опустилось в воду и исчезло. Только круги по воде пошли, как будто туда лошадь прыгнула. Мы какое-то время не могли друг другу ничего сказать, а потом пришли в себя, похватали оружие и к Никадиму. А он на земле лежит и трясется весь как в лихоманке. Привели его к костру, похватали все свои пожитки, на лошадей и хода от того места. К утру были уже недалече от поста, а когда развиднелось, и Никадим папаху снял, то увидели, что он весь как снег белый. Ну а у меня с того случая глаз к ночи на костер дергаться стал.
Никанор закончил рассказ, а слушатели, завертев головами в разные стороны, стали с подозрительностью вглядываться в темень. Некоторые крестились и, шевеля губами, творили молитву.
–А что же это было, дядя Никанор?, -спросил солдатик, глядя округлившимися глазами на казака.
–Да шут его знает. Сведущие люди потом баяли, что то китайский дракон был. Живет такой в Амуре.
–А может вам то поблазнилось? -спросил кто-то несмело.
–Что, сразу всем четырем и аж до икоты?-вскинулся Никанор, -Не дури. Я ж и вонь его до сих пор помню. Как из нужника перло. А лошадям, что тоже привиделось? Они, ежели б не стреноженные были, то поводья бы все порвали и ищи-свищи потом их в тайге. Не-е-ет такое не могло привидеться.
После рассказа Никанора голоса стихли, каждый переваривал услышанное, наступила тишина, а вслед за ней незаметно пришел и сон.
Глава 4
Когда на следующий день, утром, едва позолотились солнцем верхушки деревьев, обоз был уже в пути. Дорогу опять подморозило, и отдохнувшие лошади легко влекли подводы даже на подъем. Основные грузы во Владивосток пока доставлялись морем, но в необходимости