Хроники Арреды. Нити Данталли. Натали Московских
кошмар.
Перед узниками, неспешно меряя шагами помост, расхаживал жрец в походном красном кожаном доспехе. Он был высок и статен, обладал хищным профилем, волосами цвета вороного крыла и глазами разного цвета – карим и голубым.
Первый пленник напряженно и с ненавистью следил за каждым движением жреца. Женщина смотрела строго вперед, взгляд ее был пустым. Третий узник даже не стоял, а, скорее, опирался на собственные путы. На его когда-то красивое лицо сейчас невозможно было взглянуть без ужаса: оба глаза заплыли от побоев, нос был сломан, губы разбиты. На одежде виднелись множественные кровавые пятна, переломанные пальцы рук с вырванными ногтями застыли в неестественном положении и заметно распухли. Но при всем этом наибольший ужас на жителей Хоттмара наводило то, что кровь изувеченного мужчины была синей.
Жрец остановился напротив третьего пленника, безуспешно пытаясь найти его взгляд.
– Жаль, ты не видишь меня сейчас и не сумеешь запомнить, – досадовал он. – Я бы многое отдал, чтобы ты видел, кто оборвет твою жизнь, монстр. Каково тебе ощущать, что люди, которые столько лет давали тебе приют, погибнут из-за тебя?
Узник состроил кровавую гримасу презрения и со злобой плюнул в лицо своему мучителю синей кровью.
– Ты сам сдохнешь в муках, выродок! – успел процедить он, прежде чем получил сильный удар в правый бок. Переломанные ребра вспыхнули болью, дыхание перехватило приступом кровавого кашля.
– Подумать только! – усмехнулся жрец, спокойно отирая плевок со своей щеки и с отвращением разглядывая синий мазок на пальцах. – И ведь никакого раскаяния. Человеческие жизни ничего не значат для таких, как ты?
Пленник плотно стиснул оставшиеся зубы и попытался восстановить дыхание.
– Среди нас двоих, – прохрипел он, – монстр только ты.
– Удивительно наглое существо, – усмехнулся жрец, неспешно приподнимая руку для нового удара.
Женщина, до этого стоявшая молча, скривилась, словно почувствовала будущую боль своего друга на себе, и отчаянно воззвала к мучителю:
– Хватит! Перестаньте! Оставьте его!
Рука жреца Колера замерла, взгляд обратился к пленнице. Ее русые волнистые волосы неаккуратно разметались по едва тронутому возрастом лицу, и она мотнула головой, чтобы сбросить их. Бенедикт неспешно приблизился к ней. Женщина напряглась, попытавшись не показать ни страха, ни отвращения. На лице застыла печать достоинства и сильной воли. Будь у нее возможность, она ринулась бы в бой, чтобы защитить демона, поработившего ее душу.
Бенедикт уже видел такое прежде. Его ныне покойная жена, попавшая под влияние данталли четырнадцать лет назад, смотрела на него так же в день, когда он сжег ее за пособничество на костре.
Подумать только, прошло столько времени, а он до сих пор помнил, что она наговорила ему перед своим бегством.
Ты тиран! — отчаянно обвиняла его Адланна. – Твоя любовь душит и пугает! С тобой нет жизни, Бенедикт!
Жестокие, несправедливые