Колючий мед. Сара Паборн
с водкой, потому что, по его собственным словам, желудку так приятнее. В наше время люди предпочитают не афишировать ни привычку пить вино из коробок, ни свои мелкие личные неурядицы.
Диктофон на мобильнике вполне годится для интервью, хотя я предпочитаю делать записи от руки. Собеседник при этом, по крайней мере, меньше нервничает.
Пройдя мимо продовольственного универсама и киоска с тайской едой, иду вперед по тихой дороге среди частных коттеджей.
Стоит жара и безветрие. Солнце уже палит вовсю. На лестнице какого-то дома спит рыжий кот. На некоторых старинных окнах еще остались небольшие старомодные зеркала, расширяющие обзор, чтобы наблюдать за тем, что творится на улице. У других рамы затянуты кружевным тюлем, защищающим от посторонних взглядов. Похоже, дома пустуют, здесь не живут. Скорее всего, это просто дачи богачей из больших городов. В окнах выставлена несуразная смесь художественной керамики, серебряных подсвечников и анонимных посланий, выложенных резными деревянными буквами, выкрашенными в белый цвет.
Дом престарелых «Сосновая роща» занимает здание современной постройки с застекленными балконами. В освещенном тусклым светом холле – низкие потолки и блестящий серый линолеум на полу. Где-то вдалеке слышны приглушенные голоса и звон посуды. По левую сторону расположено что-то типа общей гостиной с окнами во двор и двумя красными диванами. На одном из них кто-то лежит – отдыхает. По телевизору показывают трансляцию парламентского заседания. Девушка выставляет на стол чашки. «Камилла», – успеваю я прочитать на ее бейдже.
– Извините, я пришла навестить Веронику Мёрк, – обращаюсь я к девушке. – Вы не знаете, в какой квартире она проживает?
Девушка разглядывает меня.
– Вы – родственница?
– Нет, но мы договорились о встрече. Меня зовут Эбба Линдквист. Я журналистка, собираюсь взять у нее интервью.
– Вот это да! Я не знала. Ее редко навещают, у нее ведь нет детей.
Вытаскивая из заднего кармана массивную связку ключей, она кивает в сторону термоса с помпой.
– Возьмите с собой наверх две чашки кофе. Свежезаваренный, она обычно просит в это время. Только сахар не забудьте. И горсть печенья прихватите. – Она пододвигает ко мне коробку с хрустящим овсяным печеньем. – Там на улице так же жарко, как здесь?
– Да, – отвечаю я. – Еще жарче.
– Система кондиционирования не справляется, мы не привыкли к такой жаре. У многих тепловые удары. К Середине лета[8] все уже успеет отцвести, это же безумие какое-то. Я сказала вам, что Вероника живет на третьем этаже? По левую сторону. Имя указано на табличке, лифт вон там. – Камилла указывает на застекленный лифт размером с маленькую однокомнатную квартиру. – Можете передать ей, что сегодня доставка обеда задерживается, они только что звонили. Но в любом случае на обед сегодня треска в яичном соусе.
Кивнув мне, она опять начинает накрывать на стол.
Налив две чашки кофе,
Традиционный шведский праздник, отмечается в субботу, ближайшую к дню летнего солнцестояния. На Середину лета плетут венки из полевых цветов и украшают цветами шест, вокруг которого устраивают игры и танцы.