Близится буря. Андрей Круз
добытого серебра ушла. Как знать, может, того же Фомы рук дело. Или такого, как Фома.
– И что делать в таком случае?
– Делать? – переспросил брат Иоанн. – А я бы хотел, чтобы ты на Овечий остров сходил и там огляделся. Не просто так, разумеется, я тебе еще и контакты дам в тех краях, но вот оценить ситуацию было бы неплохо.
– А это нормально? – удивился я такому заходу. – Ну, в смысле того, что вот так приватир заявился туда…
– Ничего страшного, туда все ходят, – даже не дал мне закончить брат Иоанн. – Туда путь никому не заказан, это вроде их официальной политики. Осторожней быть надо, это само собой, как я сказал, места там веселые… почему столько визитеров там и бывает, к слову. Но ты там в своем полном праве… пока ни с кем влиятельным не поссоришься.
На пути к Новой Фактории погода наладилась, волнение улеглось, волны превратились в небольшую рябь, весело плескавшуюся в скулы корпуса яхты. У кока вновь стала ловиться рыба, которая незамедлительно попадала на стол, свободный от вахт экипаж и пассажиры предпочитали проводить время на палубе, загорая и общаясь. В кают-компании играли в нарды, в шашки и даже в карты, правда, при этом боцман следил бдительно за тем, чтобы никто не делал этого на деньги, под страхом вылета из экипажа. Не хватало еще в плавании разборок между проигравшимися.
За яхтой регулярно увязывались акулы, а перед нею так же регулярно возникали стаи дельфинов. Им свистели, и казалось, что по этому самому свисту они разом выпрыгивают из воды. Хотя и без свиста тоже прыгать не забывали.
К вечеру появлялись стаи летучих рыб, похожих на сошедших с ума стрижей, которые почему-то начали нырять. Целые стаи их вдруг, вспенив воду рябью, появлялись на поверхности, срывались с нее и, пролетев с десяток метров, вновь исчезали. А однажды яхта вошла в какую-то полосу, где разом поднялся к поверхности целый косяк тунца, чтобы воздуха глотнуть, и судно шло почти что по головам.
Пару раз заходили в лагуны искупаться. Подходящие для этого места были отмечены на картах у шкипера. Изумрудная вода была теплой и соленой, такой, что потом кожу сводило. Кто-то мылся после этого под душем, пресной водой, а мне ощущение даже нравилось. А соль потом рукой легко смахивалась.
Географы наши все больше делом были заняты. Пламен корпел над книгами и постоянно разговаривал с Платоном, явно проходя вводный курс для своей практики. Платон, кстати, был человеком к походам привычным, как мне показалось. И кроме того, на торсе у него виднелись следы от двух пулевых дырок и следы чьих-то когтей, а свой рычажный карабин он чистил практически ежедневно, что при такой жаре и влажности как раз следует делать. Так что Паганель, похоже, нам достался путевый, можно считать за боевую единицу в походах.
Сам я ежедневно и подолгу практиковался в быстром выхватывании револьвера и стрельбе из него. Вешал на корме лист бумаги в прищепку и стрелял холостыми патронами. Мощности струи газов вполне хватало для того, чтобы листок изорвать или выдернуть из зажима.
Раз! –