Всадник. Александр Булаев
епкого телосложения для своих шестнадцати лет.
– Ха-ха-х, меня уже сосватали. И если наше отсутствие заметят, мой будущий супруг отрубит тебе твою привлекательную голову, – произнесла девушка, ехидно улыбнувшись и слегка потрепав Мазсе за подбородок.
– У моего будущего мужа сотня всадников под командованием, он знатен и богат.
– Ему за сорок! – раздосадовано выпалил Мазсе, – мой отец командует тремя тысячами всадников. Сам Акиннаез отдал этот город ему!..
– Ха-ха, – смех девушки прервал его речь, – ты младший сын. Все, что у тебя есть – это твой конь и лук. У тебя даже доспехов нет. Ни армия, ни Аббий никогда не будут твоими, их получит Араме по праву старшего сына и наследника. Ты ещё так молод и так глуп. Мне уже восемнадцать и желающих взять меня в жены с каждым годом все меньше и меньше. И я не собираюсь ждать, пока ты прославишься и разбогатеешь. Вот будет у тебя сотен пять всадников, тогда и приходи свататься. Кто знает, может быть, мой муж к тому времени умрет на какой-нибудь войне…
– Но я люблю тебя, я ещё ни к кому не испытывал таких чувств. Я, я вызову его на поединок, и если он хочет обладать тобой, то пусть сначала попробует победить меня!
– О-о-о, да-а! И можешь сразу попрощаться со своей очаровательной мордашкой.
– Я не боюсь его. Я быстрее и моложе!
– Ой, все, отстань! Одевайся, – вспылила девушка, швырнув одежду в лицо Мазсе.
С расстроенным и удрученным видом он натянул штаны из толстой кожи, застегнул жилет и принялся обувать сапоги.
– Ну, ты чего? – спросила девушка, обняв и поцеловав его.
– Пойми, это не любовь. Это все пройдет, просто я первая у тебя. Ты скоро забудешь обо мне, вот увидишь, – с улыбкой произнесла она.
Когда они оба оделись, то слезли со стога скошенной травы и разными дорогами направились в город. Мазсе шел медленно, вспоминая её пылкие поцелуи, нежные объятия.
– Не могу я её лишиться, вот уже завтра она уедет со своим мужем, и я больше никогда её не увижу, – думал Мазсе.
Сильный гнев и обида охватили его сердце. Одержимый тревогой, он побежал, бежал так быстро, как никогда раньше не бегал. Вскоре из-за холмов показался город. Скорее это был большой поселок. Сератаи редко задерживались подолгу на одном месте. Дома Аббия представляли собой либо шатры и палатки из меха и кожи, либо наспех вырытые землянки. И только редкие дома особо знатных людей были сложены из бревен.
Повсюду в городе кипела работа, люди сновали туда-сюда, натыкались друг на друга, что-то кричали. Мазсе не нравилась непривычная суета, царившая на улицах. Людей, казалось, было больше чем обычно. Он почти добежал до своего дома, как увидел всадников в тяжелой ламеллярной броне с копьями длиной в полтора человеческих роста.
– Отец вернулся! – подумал Мазсе.
Эти всадники были элитой сератайского войска, те, с кем отец уехал в очередной набег на Антерол, самое западное из Восточных королевств, приграничное царству сератаев.
Мальчик обгонял одного всадника за другим, пока, наконец-то, не добежал до крыльца родного дома. Дом был сложен из бревен в два этажа. Крыша была сбита досками и покрыта соломой. На крыльце он увидел с десяток толпившихся всадников. По их хмурым лицам Мазсе понял, что-то случилось…
– Скилур! – воскликнул Мазсе, узнав одного из своих старших братьев среди всадников.
Подбежав, он вцепился в него так крепко, что послышался скрежет брони, надетой на брата. Неожиданно для Мазсе слезы подступили к его глазам, и он разрыдался.
– Где ты был? Мы отправили людей на твои поиски… – тихим голосом проговорил Скилур, – отец… он, Таргитай и Скил попали в западню, устроенную рыцарями Антерола. Выжившие сказали, что там была бойня. Мы с Араме выжили лишь потому, что вели большую часть наших всадников на встречу с Акиннаезом. Отец и братья отставали, они хотели собрать как можно больше добычи с деревень. Пойдем внутрь. Араме будет произносить речь перед советом.
Войдя в дом, мальчик увидел тела отца и братьев. Их положили на столы посреди комнаты. Вся знать собралась вокруг убитых. В дальнем углу комнаты отдельно от всех сидела Террея. Она, прикрыв рот платком, молча наблюдала за происходящим, только слезы, текущие по ее щекам, выдавали ту боль по потере мужа и сыновей, которую она сейчас испытывала. Среди собравшихся знатных всадников мальчик узнал лишь некоторых из них, которых чаще всего видел на совете отца, одноглазого Палака и седоволосого Партатую, возраст которого уже приближался к семидесяти. Шея отца была замотана льняным платком.
– Братья! Все вы меня знаете как старшего сына вождя нашего, Теорека. Мой отец и мои братья были сражены коварством наших врагов. Отец погиб от удара в горло этого предательского клинка, – Араме поднял вверх обломок меча, – я вместе с вами, плечом к плечу, стоял против врагов нашего царства, проливал кровь за нашего вождя и за царя! Помните ли вы это соратники мои?
– Да! Мы знаем тебя Араме! Мы помним! – взревел весь зал.
– Мы с тобой! – раздавались крики с задних рядов.
Примите