День восьмой. Торнтон Уайлдер
Порки». Он попытался представить собственное будущее, но воображение ему отказывало, когда надо было заботиться о самом себе. Он почти не умел строить планы, потому что никогда не переживал за свое будущее. Планы день и ночь куют те, кого сжигает внутреннее беспокойство. А люди безмятежные равнодушны к ним, они просто плывут по течению и тянут время. Но у Джона Эшли определенные планы, конечно, были, хотя он об этом не догадывался. Восемь дней он провел в лесу, отсыпаясь в зарослях, и каждый вечер просыпался с новыми идеями, которые приходили во сне. В первый вечер, недалеко от Татума, ему стало очевидно, что он канадец, едет на заработки на шахты в Чили. Джон не был горным инженером, но имел богатый опыт работы на шахтах; ему почти ничего не было известно про Чили, но то немногое, что знал, вполне подходило для сложившейся ситуации. Чили, страна где-то на краю света, была неотъемлемой частью студенческого фольклора, пока Джон учился в инженерной школе: нерадивые студенты непременно отправятся туда, а условия жизни и работы там были чудовищные. Селитру добывали в шахтах, заложенных в пустыне, где стоит непереносимая жара и вообще не выпадает дождей. В Андах разрабатывали богатейшие медные рудники, хотя имелось одно «но» – располагались они на высоте одиннадцать тысяч футов над уровнем моря, и семью брать с собой не разрешалось. Не было никаких развлечений. На такой высоте даже пить нельзя – в том смысле как это понимают мужчины. И это Джона вполне устраивало: он не только собирался перебраться в Чили, но и стать чилийцем.
На следующее утро Джон понял, что должен спуститься вниз по Миссисипи на грузовой барже. Пять лет назад он арендовал экипаж и со всей семьей поехал к великой американской реке. Это было что-то вроде экскурсии и обошлось дешевле, чем если бы они отправились на поезде в Чикаго. Эшли сидели на крутых речных обрывах и наслаждались великолепными видами, но больше всего их заинтересовали баржи – короткие, с низкой осадкой, или длинные и узкие, которые легко скользили вниз по реке или с трудом, натуженно пыхтя, прокладывали себе путь в верховья. Кто-то из рабочих рассказал им, что длинные узкие баржи перевозят лес с севера в Новый Орлеан, и добавил: «Там команды сплошь шведы, которые и пары слов по-английски связать не могут». Эшли не плавал со студенческих времен, но надеялся, что до середины реки сможет добраться.
На третий вечер его осенило, что он передвигается по местности слишком быстро. Когда доберется до реки, ему понадобится найти какой-нибудь сельский поселок – чем меньше, тем лучше, – чтобы купить провизии и продать лошадь, но пока не отрастут волосы и борода, это невозможно. Каждое утро он изучал свое отражение в воде. Ему обрили голову вечером, после объявления приговора, за пять дней до той судьбоносной поездки, и происходящие изменения его радовали. Подбородок обрастал рыжеватой бородкой, придававшей ему глуповатый вид, но жизненно необходимой сейчас, чтобы прикрыть шрам на челюсти слева: тридцать лет назад он наткнулся на вилы во время летних каникул на ферме у бабушки. Какое-то время