Самка человека, или Конец жары. Вероника Айская
Лена в мгновенье осветила собой, каким-то нездешним цветением весь промокший уральский серый день. Лену бы в кино, в итальянское. Совершенно звездная внешность. Светло-русые волосы, смуглая кожа, голубые глаза, узкие крепкие бедра и пышная грудь. А еще – сочные губы. Такое определение Женя нашла в «Бурде», где когда-то напечатали классификацию губ: ни пухлые, ни толстые – именно сочные. Лена была другая, совсем другая, чем Женя. Надо сказать, Жене и впоследствии везло на других женщин. Особенно в те моменты, когда она готова была распрощаться со своей женственностью.
Они подружились, и поселились в одной комнате. Лена с итальянской внешностью была вполне себе уралочка. Поступали они на разные факультеты, но везде по городу и в баню ходили вместе.
Однако же, несмотря и вопреки такой подружке, одним незанятым утром, лежа в постели, Женя вновь вспомнила свою idea fix. И та развивалась примерно следующим образом: в жизни можно стать великим, а можно быть святым – а не стать ли мне святой? Это была не совсем идея значить что-то. Хотя, вполне можно допустить и такой мотив. Но – главное, это было рассуждение юного существа «на пороге жизни». Что за образ такой – порог жизни? Ты выходишь или входишь? Порог – когда говорят о доме – ты можешь быть и туда, и оттуда. Жизнь – не дом. Жизнь – путь. Так вот, в начале пути, Женя думала: как идти, чтобы идти самой?
Быть «великой» означало полную максимальную реализацию своих способностей на самом высоком уровне – а чего ж халтурить-то? Чтобы не скатиться на делание чего-то в угоду тому, что уже и так без тебя существует – нужно быть таким в своем движении по жизни, чтобы двигаться индивидуально, неповторимо, самостоятельно, исключительно, чтобы самому себе задавать собственное движение, не слиться в общий поток, в массу, в толпу. То есть, условно, быть над ней – это и означало быть «великой». Либо – быть вне ее – «святой». Когда живешь совсем по другим канонам. И по другим понятиям о реализованных качествах и достигнутых вершинах. Тогда она подумала – что это, ведь, тоже канон. Только избираемый малым числом, но в нем тоже может пропасть приличная часть личности. И потому снова не было решения.
Уже на третьем курсе, весной, Женя была в студенческом профилактории. В комнате, кроме нее жили еще четыре студентки с других факультетов. Они все были очень разные, и все были другие. Такой цветник молодости и женственности. Как-то воскресным вечером, отсидев в Белинке, научной библиотеке с 10 до 18 часов – аккурат от открытия до закрытия – лежа без сил на кровати, она наблюдала, как девчонки прихорашиваются у зеркала: упоенно любуясь и наслаждаясь собой и своим важным занятием.
И в это самое время, глядя на это самое великолепие, она не первый раз уже думала: все выясняют, кто умнее – мужчина или женщина? Сколько умственных сил и времени тратится на вот это все… На всякие лифчики, помады, не говоря уж о прокладках. Ну, от прокладок ни куда уже не деться,