Вторник. №26, июнь 2021. Игорь Михайлов
своей… выпал край предательской портьеры из девичьей руки, короткий возглас, и мимо меня вон из гостиной пронеслась тонкая фигурка с лицом, покрытым красными пятнами, и безумными цыганскими блестящими влажными глазами.
Вдогонку – встревоженный голос возникшей перед портьерой сестры: «Соня! Соня! Ему нужна совсем не такая жена, как я!..»
…Кричу изо всех сил: «Я! Я знаю, какая ему нужна! Он женится через полгода на ней! Я знаю! Я!..»
Мне захотелось броситься в комнатку за портьерой, схватить его за плечи, встряхнуть, закричать в лицо: «Сейчас, в этот момент, возможно, теряется истинное, единственное счастье, уходит душа, которая благоговеет перед вами, перед страданиями вашими… Как можно отталкивать ту, которая мечтает восторженно подчиниться и постоянно быть рядом?!.»
…Почему этот знаток человеческих душ и великий психолог не чувствует и не замечает очевидного?! Кому потребовался чудовищный обман? Этакое ложное представление о человеке, который по сути своей совсем иной?!.
…Мир наполнен вздорными утверждениями. Они выдаются за непреложные сентенции. Банальная мысль… Не стоит записывать её в дневник, в котором хотелось бы нетривиально о тех же ложных высказываниях.
К примеру, так: настоящий писатель-реалист изображает действительно случившееся. Потому что жизнь намного фантастичнее любой выдумки. Но… если это верно, то в литературной работе нет места воображению…
И ещё. Иногда вполне достоверные факты порождают неверные понимания…
Взять хоть известное письмо белокурой красавице, не пожелавшей стать женой Достоевского, но оставшейся его преданным другом.
«…Прошлого года я был в таких плохих денежных обстоятельствах, что принуждён был продать право издания всего прежде написанного мною, на один раз, одному спекулянту, Стелловскому, довольно плохому человеку и ровно ничего не понимающему издателю. Но в контракте нашем была статья, по которой я ему обещаю для его издания приготовить роман, не менее 12-ти печатных листов, и если не доставлю к 1-му ноября 1866-го года (последний срок), то волен он, Стелловский, в продолжении девяти лет издавать даром и как вздумается всё, что я ни напишу, безо всякого мне вознаграждения… Все такие контракты подписывают, хоть и смеются, так и я подписал».
Друзьям Достоевский писал: «Стелловский беспокоит меня до мучения, даже вижу его во сне».
«Мучения», «сны», надо полагать, кошмарные… Прямо «судьба-злодейка»… Это смотря как посмотреть…
«Ровно ничего не понимающий издатель» решился издать собрание сочинений непопулярного к тому времени сочинителя… Никто больше не сподобился… Слава придёт через год. После романа «Преступление и наказание».
«Спекулянт» выплатил аванс, и Достоевский смог расплатиться с долгами и вырваться за границу к своей любовнице. Благодаря «плохому человеку» случилась встреча с двадцатилетней стенографисткой, которая стала его судьбой.
И никто Достоевского