Я – душа Станислаф! Книга пятая. Валерий Радомский
власти подчинился сам, добровольно, но и Барчука с Дмитрием подчинит ей. Если для Владлена сын – дар судьбы, для него то же самое – Зоя.
Капитана заполняла несправедливость от слов жены, и эта встреча в продолжающемся, как он понял, расставании с ней торопила сказать всё то, что продолжало болеть в нём, муже, невысказанным за два года. Что он знает, почему она ушла от него, понимает её и будет только рад, если она вернётся; что нужно отпустить их временную разлуку – постараться забыть о ней и жить вместе дальше. Разве поступить разумно – не честно? А вот то, что она себе напридумывала – несправедливо! Несправедливо по отношению к нему, потому что ею не были произнесены слова, что не любит. Или разлюбила, как извинение. Значит их чувства друг к другу не возвели стены друг перед другом.
До того, как Зоя ушла, он признался ей, что о душе думать не приходилось.
– А ты ушла и она заныла, как больной зуб. Я не верю в Бога, но быть бездушным – это всё же не грех. Пошла она к чёрту такая!..
Оттого Макар просил Зою не считать его бездушным. Душа в нём есть, только муки и страдания в ней облачились в гнев и злобу.
– …И ты – им причина. Если любишь, тогда в тебе любит всё. Я так это понимаю. И меня устраивает жестокость в моей душе. Я по-прежнему люблю тебя, но ненавижу твоё прошлое. Моё бездушие защищает меня от тебя, и такой, которую я не знал и не любил.
Макар был искренним. Но, видя как счастье с лучистыми глазами так открыто ему не радо даже после его честных признаний, проговаривал с ней и обходной путь к её сердцу.
«Завтра же я подам в отставку, – напирал он участливым и просящим тоном – и мы уедем так далеко, что ни моя, ни твоя судьба нас не отыщут. А если и отыщут – моё счастье останется при мне! …Говоришь, вернулось желание жить в радости?!».
– В радости?! – вдруг вспылил он и, сам не понимая зачем, переспросил: – Ты жить хочешь в радости!.. После всего, что сделала с нами?!..
Понять свою равнодушную жестокость и пожалеть о свирепо из него брызнувшем гневе капитан не успел. Не его Зоя – вот это он понял, мгновенно, как только она буквально сорвалась с места и прокричала: «Хватит!».
По тому, как Зоя осмотрелась, не видя перед собой Макара, он вынужденно признал – больше ей не муж. А перед ним – мать, засобиравшаяся к своему сыну.
Будто находясь в комнате одна, Зоя прошла к выключателю на стене, клацнула им, но пощёчиной …и своему прошлому, и настоящему, в данный момент, и без суеты набросила на себя пальто. Макар успел лишь заслонить собой дверь перед ней, чтобы не ушла хотя бы надежда. А не жена уже даже не оттолкнула его в сторону – убрала как мешавшую ей пройти паутину. И боль вспорола отверженного по вертикали и горизонтали одновременно. И кровь ударила ему в виски униженной обидой: «Стоять!» – заверещало из него самолюбие. «Стоять!».
Пролетев тусклым коридором капитан Волошин ещё успел