Вера… Ника… Вероника. Ирина Николаевна Мальцева
плохо сыграет, но сыграет, иначе вообще поездка сорвется. Вероника согласилась, но заранее дрожала при мысли, что загубит работу труппы. Ничего подобного! Играла она нормально, не блестяще, конечно, но и нареканий со стороны коллег не было. А публика вообще была в восторге: солдаты и офицеры в том месте, где артистка по сценарию должна почти обнажиться, ответили шквалом аплодисментов, топаньем и криками «Браво!!!». На самом деле, стройная, гибкая фигурка и водопад русых локонов, когда артистка начала по ходу пьесы танцевать, в глазах военнослужащих большее достоинство, чем проникновенный диалог двух влюбленных. Веронику несколько раз вызывали на бис с её вставным номером, преподнесли букет цветов, а несколько офицеров по окончании представления приложились к ручке.
– Вероника Андреевна, – подошел к ней улыбающийся водитель микроавтобуса, который возил их от райцентра до райцентра, – класс! Публика в восторге, сам видел. Здорово у вас получилось, когда вы вот так рукой сделали, – парень попытался изобразить движение в танце. – А потом волосы как…Ну, загляденье!
– Спасибо, Паша, – пожала протянутую руку Вероника. – Ты не поможешь донести мои вещи?
– Какой вопрос, – с готовностью ответил водитель, подхватывая тяжелую сумку артистки, и вдруг спросил. – А они у вас настоящие?
– Кто? – не поняла Вероника.
– Ну, волосы, конечно, – засмущался водитель.
Изверова захохотала:
– Можешь подергать. Вот умора!
– Вы чего? – подошел Семен Хмелев. – Грузиться пора.
– Да вот Паша сомневается, – смеялась Вероника, – настоящие ли у меня волосы.
– Ну и что тут смешного? – Семен был серьезен. – Я раньше тоже не верил, пока мне Валентина-костюмерша не сказала. Сейчас, Вероника Андреевна, такие волосы редкость, а умельцев разных полно, вот и сомневается народ.
Она продолжала с улыбкой смотреть на собеседников и понимала, что в чем-то они правы. Так много стало в жизни фальши, подделки заполонили не только магазины и рынки, но и кино, театры, галереи, концертные залы. Фальшь проникла в отношения людей, даже самых близких. Жизнь сверху донизу пропиталась враньем, нечестностью, обманом.
Сидя в комфортабельном микроавтобусе, кстати, приобретенном для театра по настоятельной просьбе Вероники Константином Кирпичовым в плане спонсорской помощи, она пыталась разгадать, почему вдруг прошла её боязнь сцены. Если бы она как-то боролась с этим, консультировалась с психологом, работала до изнеможения, то было бы понятно. Но ведь ничего этого не было.
Возможно, думала Вероника, это связано с тем, что она перестала мечтать играть. Она просто стала играть, притворяясь, что она и есть та самая Ася, которая сегодня так лихо выплясывала перед военнослужащими. Ей стало безразлично, что о ней подумают как об актрисе, и поэтому легко отказалась быть ею.
Веронику влекло другое: возможность видеть, как другие, следуя её замыслу, создают на сцене жизненные ситуации.