Семь бед – один адепт. Книга 1. Наталья Мазуркевич
решила почтить ее своим вниманием. Что скажешь, хорошая идея?
– Как вам будет угодно. – Голос Морьена вновь стал отрешенным.
– Как мне угодно, значит, – протянула девушка, с прищуром наблюдая за слугой. – И даже просить ни за кого не станешь? Ни вот на столечко, – она практически не отрывала пальцы друг от друга, – не пожелаешь вмешаться ни в чью судьбу?
– Подобное не в моей власти, – отозвался Морьен, не отводя взгляда от пальцев госпожи.
– Пустое, – резко бросила Ани, поднимаясь на ноги. – Ты один ни о чем меня не просишь, только поучаешь. И промолчишь сейчас?
– Вы уже все решили. И я не вправе вмешиваться.
– И даже не хочешь? – Ани подалась вперед, сама не замечая, как своей волей заставляет подняться и слугу.
– Все мои желания принадлежат вам, – спокойно, будто гнев собеседницы нисколько его не трогал, откликнулся мужчина.
– Если бы так, – зло отрезала Ани. – Убирайся!
– Как прикажет госпожа. – Морьен поклонился и исчез, оставляя Ани в одиночестве пережидать как разыгравшуюся головную боль, так и приступ охватившей ее ярости.
Утро Ани встретила на крыше. Ей не нужен был сон или еда, а потому она даже не спустилась к завтраку. Равнодушным взглядом проводила отбывшую за покупками Доминику, сопровождать которую неожиданно вызвался сам Годарли. Разумеется, предварительно испросив ее, Ани, позволения на сей поступок. Понимал, что в случае ее обиды или дурного настроения не сносить им обоим головы, если так просто отчалят в неизвестность.
Ани позволила. Отмахнулась от слуги, как от чего-то незначительного, сродни мошки, и осталась сидеть на коньке. Редкие прохожие поднимали голову, несясь по делам своих хозяев, а те и вовсе предпочитали передвигаться в экипажах, не подставляя затылок солнцу. Впрочем, и защита самого дома не дремала, скрывая все, что происходит за забором, от глаз посторонних.
Ани изволила вновь маяться скукой. Ночная ярость исчезла с рассветом, а ей на смену заступила апатия. Наверно, таковыми следовало представать перед ней умершим, но те редко спокойно принимали свой удел, чаще сыпали обещаниями, а порой и угрозами. Иногда ее это забавляло, реже – злило, но чаще всего – оставляло равнодушной. От этого собственного равнодушия она и сбежала сюда, к постоянным раздражителям, но даже они в этот миг не могли пробиться сквозь ее отчужденность.
Она съехала с крыши, не заботясь о приземлении, встала на ноги и побрела куда глаза глядят. Получилось вверх по улице. Туда, куда почти никто не шел.
Старый парк открылся ей внезапно. Брусчатка плавно перешла в заросшую тропу, а чугунные фонари сменились ветвями старых деревьев. Кого другого они бы уже зацепили, но Ани шла сквозь ветви, сквозь траву, сквозь застывшую тишину, одновременно в этом и другом мире. Будь в парке хоть один гость, он мог бы увидеть, как над тропинкой медленно плывет тень.
– Эй, там! Да посмотри же! – прервал тишину старого парка чей-то звонкий голос. Ани замерла, обернулась к звуку, тоже желая увидеть странное,