Военный врач. Хирургия на линии фронта. Дэвид Нотт
меня из Трелча, чтобы начать, по сути, новую жизнь, это никому не далось легко. Подобно моей матери, когда она уехала в Ньюпорт, я говорил лишь на валлийском. Трелч был всем моим миром. Хоть мама и приезжала навестить нас, Трелч был моим домом, а мамгу и датку – людьми, воспитавшими меня. Помню, как они плакали, и уверен, что тоже рыдал что есть мочи. До сих пор стоят перед глазами их понурые лица, на которые я смотрел через заднее стекло машины, когда мы уезжали из Уэльса в Англию.
Пожив какое-то время в Сток-он-Тренте, мы переехали в деревню Виттингтон близ Вустера, когда мне исполнилось шесть. Меня до глубины души потрясло то, насколько изменилась моя жизнь по сравнению с годами, проведенными в чудесном Трелче. Впервые в жизни я почувствовал себя одиноким. У меня не было ни братьев, ни сестер, равно как и никакой надежды на них – мне бы и в голову не пришло спросить у родителей, планируют ли они еще детей, и я не припомню никаких разговоров на эту тему. Более того, один родственник спустя годы рассказал мне, что даже мое появление стало для них неожиданностью.
После всего тепла и смеха, окружавших меня в Трелче, теперь я много времени проводил в одиночестве. Отец работал сутки напролет, пытаясь продвинуться по карьерной лестнице, и я редко видел его, пока не пошел в начальную школу. Помню, как пытался подружиться с соседским мальчишкой примерно моего возраста – казалось, он не особо в этом заинтересован. В один прекрасный день я решил его задобрить и пришел к нему домой со всеми своими игрушками в качестве своеобразного жертвоприношения. Вскоре родители, узнав об этом, отчитали меня и заставили забрать все обратно.
ПОСКОЛЬКУ В ПЕРВЫЕ ГОДЫ МОЕЙ ЖИЗНИ МЫ С ОТЦОМ ОСОБО НЕ ВИДЕЛИСЬ, НАШЕ ЗНАКОМСТВО, ПО СУТИ, НАЧАЛОСЬ ЛИШЬ ТЕПЕРЬ.
Он рассказывал мне разные истории о войне, о брате и отце, о том, как своей безрассудной храбростью спас мать, когда они переправлялись через быструю реку во время побега в Индию и ее чуть не унесло течением. Я был заворожен этими рассказами о далеких землях, и было понятно, что он тоже тосковал по оставленным в прошлом временам и людям.
Кроме того, он подпитывал мою растущую страсть к сборным моделям самолетов, то и дело принося домой сразу по три-четыре коробки. Это были комплекты фирмы Airfix – каждая коробка содержала множество мелких пластиковых деталей, тюбик клея и пошаговую инструкцию по сборке. Мне нравилось их собирать: каждую деталь я раскрашивал акриловой краской обозначенного цвета, ждал, пока она высохнет, и приклеивал к соседней. Полагаю, это было первой демонстрацией ловкости моих рук, которая сослужила мне хорошую службу, когда я стал взрослым: это было крайне кропотливое занятие, требовавшее немало терпения и усердия.
В основном это были модели самолетов времен Второй мировой войны, и к восьми годам их накопились целые сотни – они свисали на нитках с потолка моей комнаты, куда отец помогал мне их подвешивать, когда они были готовы. Среди них были целые эскадрильи «Спитфайров» и «Харрикейнов», готовые