Империя ученых. Владимир Малявин
и культурной жизни китайской империи, тем более что целые эпохи и фундаментальные аспекты китайской истории остаются практически неизученными, и мы имеем о них в лучшем случае поверхностное представление. И прежде чем давать качественную, формационную оценку общества императорского Китая, не будет ли полезным обратиться к внутренней логике китайской истории, заявляющей о себе в периодическом возрождении и гибели китайской империи?
Такого рода попытки уже предпринимались в научной литературе. Ф. Текеи указал на значение симбиоза крупного землевладения, торгового капитала и бюрократии как фактора регулярных социальных катастроф в Китае. Л.С. Васильев, рассмотрев отношения между тем, что он назвал «государственным» и «частнособственническим» секторами в императорском Китае, поставил вопрос о преимущественно циклическом характере исторической эволюции страны. В Японии М. Танигава и его коллеги из Киотоского общества изучения средневековой истории Китая толкуют исторический процесс в Китае в категориях внутренних противоречий общинной организации. Однако все эти поиски имманентной динамики, самобытного ритма китайской истории не выходят пока еще за рамки гипотез и схем, нуждающихся в проверке и уточнении.
Данная книга позволит конкретизировать наши знания исторической эволюции императорского Китая на примере позднеханьского периода, одного из переходных этапов китайской истории.
Как явствует из первых двух глав нашей книги, различные аспекты исторической действительности ханьской империи – организация семьи и местного общества, социальная и экономическая структура и прежде всего политика – были подчинены действию двух исторических тенденций, каждой из которых соответствовал определенный ряд явлений в экономике, политике и культуре. Представляя разные, и даже противоположные, линии общественного развития, эти тенденции были неразрывно связаны между собой, так что было бы неправомерно определять их как раздельные логические сущности.
Третья глава посвящена проявлениям исторической динамики древнекитайской империи в культуре ее служилых верхов, историческому содержанию некоторых основополагающих тем и категорий культуры имперской элиты, главным образом относящихся к самосознанию и самооценке личности.
Главный тезис третьей главы состоит в том, что присущее имперской культуре понимание личности и человеческого удела имело определенные соответствия с отмеченным противоборством двух исторических тенденций как аспектов единой социальной реальности.
В заключительной главе рассматриваются некоторые сдвиги в социально-политическом строе и культуре, связанные с переходом от древности к средневековью.
Разумеется, многие важные проблемы не были, да и в силу их сложности не могли быть подробно освещены в этой книге. Насколько цивилизация императорского Китая была целостна как исторический феномен? Что являлось