На границе чумы. Лариса Петровичева
рассыпавшиеся в беспорядке по ее плечам, отливали сияющей медью. А у мачехи волосы были ровные и всегда собранные в аккуратные косы; дедов топор, старый, но по-прежнему чистый и острый, вонзился в самую середину ее идеальной прически.
Шани передернуло. Какая-то дрянь, которую он знал всего несколько месяцев, вывернула всю его жизнь наизнанку, навсегда. Если задуматься, то именно благодаря ей он сейчас и сидит в полумраке этого небольшого зала, рядом с этой рыжей девушкой, которая не сделала ничего плохого, но тем не менее ему едва удается сдерживать раздражение. Рыжая, рыжая. В этом все дело. А ведь им предстоит провести немало времени вместе, возможно, даже несколько лет, пока собор не будет построен.
– Вы устали? – подала голос Дина.
Шани угрюмо покосился в ее сторону. Рыжая. Это очень неприятное чувство – словно кто-то скребет ледяным когтем по позвоночнику. Конечно, она не виновата в его внутренних проблемах. В шестом классе обучают персональному психоанализу и коррекции – Шани смог бы сейчас со всем справиться, если бы доучился до шестого класса. Но, когда он был в пятом, Максим Торнвальд женился на рыжей шлюхе…
– Бывало и хуже, – сказал Шани, стараясь, чтобы голос звучал максимально естественно. – Ступай, тебе тоже надо отдохнуть.
Дина понимающе улыбнулась.
– Доброй ночи, ваша бдительность.
Она поднялась и пошла к лестнице. Шани слушал шуршание ее платья: дальше, дальше, почти покинула зал. Возле лестницы Дина остановилась и обернулась к Шани.
– Спасибо вам, – сказала девушка. – Я ценю то, что вы мне верите.
Шани усмехнулся.
– Моя вера зависит только от тебя.
Дина, видимо, хотела добавить еще что-то, но промолчала и ушла. Вскоре Шани услышал, как хлопнула дверь в их комнате.
На кресле осталось забытое девушкой полотенце. К светлой грубой ткани прилип тонкий рыжий волос, завившийся медной пружинкой. Будто напоминание. Шани долго смотрел в огонь камина, крутя в руке бокал и не думая ни о чем, а потом поленья прогорели, и он решил, что пора, наверно, отправляться спать. Завтра будет новый день – это невольно вселяет надежду на лучшее.
Дина спала. Стараясь не шуметь и не цепляться впотьмах, да еще после всего выпитого, за мебель, Шани прошел к своей кровати, быстро разделся и нырнул под пуховое одеяло. Уже погружаясь в сон, он услышал тихое:
– Спокойной ночи, Ваша бдительность…
Шани открыл глаза. Дина лежала в постели, приподнявшись на локте, и смотрела в его сторону.
– Спокойной ночи, Дина, – сказал Шани и отвернулся к стене.
Несмотря на выматывающий день и выпитое вино, спалось ему на удивление хорошо, а к утру дождь перестал, и в крохотную прореху в тучевом взлохмаченном одеяле даже выглянуло солнце. Чувствуя себя свежим и вполне довольным, Шани спустился к завтраку и обнаружил, что Дина уже сидит за столом и ковыряется в яичнице с мясом. Рыжие волосы были скрыты под париком, Шани ощутил невольное облегчение. Знать, но не видеть – это все-таки