Скырба святого с красной веревкой. Пузырь Мира и не'Мира. Флавиус Арделян
малышка, Катерина на небесах. Другая Катерина лежит на траве рядом с другим Таушем, и булку они наполовину съели, и девушка спрашивает парня, что там, внизу, по ту сторону голубых небес.
Она рассмеялась и сказала, дескать, вечно Тауш говорит какую-то ерунду, только шутит и насмехается.
– Бабушка говорит, над Миром властвуют святые, монстры и боги.
– Бабушка твоя – старая карга, которая выжила из ума, – промолвил Тауш. – Как придет ее время, позови меня, оделю ее шнуром.
– Злюка! – вскричала Катерина, но вместо пощечины поцеловала его – легким был тот поцелуй, теплым и мягким, как рассвет над ликом святого, подобным Миру (глаза – озера, нос – горная цепь, рот – пропасть, дыра в не’Мир, потому что исходили из той дыры лишь всякие безумства).
– Святые и боги здесь, Катерина, а не там. Я вот святой, а мама моя – богиня. И чтобы ты знала, боги тоже умирают, потому что отца у меня отняла крепостная стена; его частицы остались на камнях, которые потом в нее обратно вставили. Мой отец – бог крепостных стен Гайстерштата. А монстры? Они тоже здесь, среди нас, дорогая Катерина. И они приближаются, так что поберегись.
– Ох, Тауш, вечно ты меня пугаешь!
И она обняла его крепче, поцеловала горячей, ибо такова любовь: где радость, там и страх, и нигде в Мире смерть не ощущается так остро, как в любви.
– Как же мне уберечься от зла, Тауш, когда ты в лесу и покинешь его только через год?
Но Тауш не ответил, и по лицу его пробежала тень. Катерина взглянула в небо – уж не облачко ли там пролетело? Но ничто не омрачало синеву, и девушка вздрогнула, подумав, что это могла быть тучка с другой стороны небосвода, где другая Катерина переживает из-за другой любви к другому Таушу, а тот страшится чего-то, известного ему одному. Их беспокойный покой потревожил стук копыт: Данко Ферус мчался к ручью галопом, вид у него был встревоженный и подавленный.
– Так и думал, что найду тебя здесь, брат, – сказал Данко, останавливая коня возле парочки. – Здравствуй, девушка, – прибавил он, и Катерина поспешно, со стыдом отряхнула подол юбки от крошек. – Я пришел избавить тебя от хорошей трепки, Тауш, – продолжил Данко, повеселев, – или ты уже возлюбил то дупло?
Тауш рассмеялся и сказал, что не зря считал его своим лучшим другом.
– Садитесь, – велел Данко, и полетели все трое через лес к Гайстештату, где они оставили девушку у ворот, а сами поехали к Мошу-Таче и Миру, еще не возникшему посреди ночной тьмы. Тауш загрустил, расставшись с Катериной, но мы-то знаем: там, где есть хоть капля любви, пусть и бесконечно малая, простирается океан вечности, бесконечно глубокий. Люби, пилигрим, а не то истечет твой срок и окажется, что жил ты зря!
Глава шестая
В которой мы узнаем про крысолюдов из леса; но немногое, а то вдруг они подслушивают (рассказано на одном дыхании)
И вот как-то раз, когда в четыре утра Мошу-Таче со своими мальчиками продирался через очередную историю, сильно переживая, что Мир все не желает проступать из небытия, начали в лесу появляться крысолюды, и