Дар в наследство. Улана Зорина
потянула подростка дальше, где в темноте унылого закутка притаилась невзрачная, побитая временем дверца. Едва ли подумав, Анжела потянула на себя заскорузлую ручку, поежившись от натужного скрипа. Ещё одна лестница, тёмные щербатые ступени, затхлый сырой воздух пронизывал легкие гнилостным смрадом. Бездумно ступавший за подругой Вадим, ссутулив поникшие плечи, резко застыл на пороге. С занесенной ногой он стоял, испуганно глядя в царящую черноту, а тело стремительно охватывала мелкая дрожь. В голове прояснилось, влюбленный дурман отступил, уступая место тревожному страху. Внезапно он ощутил, как ужас когтистыми лапами сдавливает тело, липкими щупальцами пробираясь под одежду, но Анжела упрямо тащила его вперёд, будто не замечая заминки.
– Подожди, – несмело позвал её он, останавливаясь и прислонясь спиной к стылой стене. Лицо покрылось холодными бисеринками пота, а лёгкие загорелись от недостатка кислорода, в висках застучали бешеные молоточки. Пытаясь поглубже вдохнуть, Вадим хватал ртом воздух, стараясь остановить накатившую паническую атаку:
– Тут.. Тут… как-то стрёмно…
– Ты что, испугался? – промурлыкала девушка, игриво ведя тёплым пальчиком по щеке кавалера, – Это же церковь, что тут может быть страшного? Пошли, не бойся, трусишка! – зазывно хихикнула она, прижимаясь вплотную к парнишке и слегка прикусывая мочку его уха.
– Тут нас ещё видно, глупыш, – жаркий шепот и лёгкое прикосновение к набухшей ширинке сделали своё дело, заставив напрочь забыть о каких-либо страхах. Вадим охнул и подчинился. Тихонько посмеиваясь, блондинка скользнула вперёд, освещая дорогу чадящим огрызком. Пушистые лапы свисающей плесени щекотали Вадиму лицо, заставляя кривиться и морщиться, непрерывно уворачиваясь от мерзких наростов. Тяжёлый затхлый смрад липким комком застревал на зубах, отказываясь проваливаться в горло. Дышать становилось всё труднее, а продвигаться вперед – всё тяжелее. Будто сам воздух сгустился в непреодолимую стену. Горящие свечи немилосердно трещали, что заставляло парня задумчиво хмуриться. «Что-то не так. Священные свечи так не должны гореть. Пламя должно быть гладким и плавным, а тут…» – промелькнуло в голове, но, как только Анжела прижала его к единственной целой стене своим пышущим телом, мысли покинули разгоряченную голову. Вниз полетел бирюзовый пуховик, за ним и погасший огарок.
– Нельзя гасить… – попытался воспротивиться парень, но мелькнули желанные губы, и воцарилась кромешная тьма. Остатки второй свечи полетели на пол, а за ними и куртка. Нежные пальчики, щекоча и пощипывая, шарили под рубашкой, сводили с ума. В штанах вдруг стало тесно. Судорожно вздохнув, Вадим стиснул в медвежьих объятиях хрупкое тело. И дрогнув застыл, испугавшись своей наглой дерзости. Девушка призывно вздохнула, прижимаясь губами к вожделенному рту. Тысячи звёзд разом вспыхнули, затмевая сознание, руша цепи юношеских страхов, гоня прочь неуверенность. И он расслабился, подчинился, самозабвенно отвечая на поцелуй, не смея и в мыслях противиться нечаянному счастью. Кровь бросилась ему в голову, пот заливал