Эффект присутствия. Михаил Макаров
второй? – Кораблёв свернул во двор растянувшегося на два квартала по улице Разина девятиэтажного кирпичного дома, известного в народе, как «китайская стена».
Голубоватая панель автомагнитолы Pioneer высвечивала удручающие цифры. «01.39».
8
31 декабря 1999 года. Пятница.
08.00 час. – 09.00 час.
Миха Маштаков, единственный в областном управлении, а может, и во всём МВД России опер с прокурорским прошлым, утром тридцать первого декабря заступил на суточное дежурство.
Новогодняя следственно-оперативная группа была сформирована по принципу штрафного подразделения. В неё угодили сотрудники, имевшие проблемы с дисциплиной. В большинстве – на почве пристрастия к спиртному. Еще была парочка упертых правдоискателей, испортивших отношения с начальством. Концентрация в одном месте такого числа залётчиков выглядела рискованной. Поэтому ответственным от руководства был назначен заместитель начальника УВД по личному составу и кадрам полковник Коростылёв.
Инструктаж, проведенный им, сводился к доказыванию единственной формулы. Все ментовские беды – от водки! Медленно обводя немигающим взглядом разместившихся на двух первых рядах актового зала сотрудников, Коростылёв внушал из президиума вкрадчивым голосом:
– Новый год будем встречать вместе. По кабинетам прятаться не думайте. Чтобы каждый был на виду. Предупреждаю: ни рюмки сухого, ни глотка шампанского во время дежурства, будь оно хоть трижды праздничное, не разрешается. Ни-ко-му! Кто попадется, пощады не будет. Я что-то смешное сказал, Калёнов? Встаньте, когда к вам обращается старший по званию и должности.
Старший опер с «южной левой» зоны Рома Калёнов, спортивный парень с модной стрижкой, не торопясь поднялся и наклонился вперёд, опершись руками о спинку стула первого ряда.
– Над кем вы смеетесь, Калёнов? Надо мной? Что я вам, Петросян или Геннадий Хазанов?
– Берия! – кто-то шёпотом подсказал Калёнову правильный ответ.
Рома, не выдержав, раскололся, громко прыснул. Раздалось ещё несколько сдавленных смешков.
Коростылёв достал из замшевого футляра узенькие очёчки, надел их, добившись действительного сходства с Лаврентием Павловичем.
– Это кто у нас такой остроумный? Маштаков?
Миха вскочил, будто подброшенный сильной пружиной. Откидное деревянное сиденье стула, крутнувшись на петле, оглушительно грохнуло. Сидевший впереди лопоухий, разгильдяистой наружности следователь Озеров испуганно вздрогнул и произнес табуированное слово.
– Старший оперуполномоченный капитан милиции Маштаков! – отчеканил Миха.
Он стоял по стойке смирно, припечатав руки по швам, распрямив плечи, вскинув подбородок. Глодал глазами начальство.
Коростылёв обвел взглядом, источавшим сожаление, невысокую поджарую фигуру Маштакова и удрученно вздохнул:
– На такой вот малю-усенькой липочке висите, Маштаков, а всё клоунничаете. Вам ведь не двадцать семь лет, как Каленову. Повзрослеть пора, Михаил Николаевич.
Полковник