Книга «Ракеты». Петр Альшевский
у края обрыва честно признавшись, что ощущает себя рабом упомянул имя Вениамина Щелканова, который также еще не решил доволен ли он своей жизнью, случайные удачи подчеркиваются обнадеживающими нелогичностями зависшая перед носом вода распугала остальные галлюцинации, на подлете отрубленные конечности огненные стрелы за ударом удар и все не наносятся, а принимаются неотрывно смотрит стеклянный глаз, у Щелканова такой один или больше? ужасающие музыкальные пристрастия учащенные мышечные сокращения
шесть раз за ночь – секс
под утро умер – он
она рассказала о нем «Фобу» Щелканову, Вениамин с обобщающей грустью передал Игорю Гренландцу эта весть уже дошла до Ненормального из Твери
сосредоточься на ней
в широком контексте
грядущее готовит кошмарную деконструкцию соблюдающую четкую преемственность с теперешними восторгами созидания, засомневавшийся умолкает не отвечает за сказанное не имеет понятия
разжимается ладонь державшая фарфорового черта в специальном подарочном оформлении
осколки распределяются между бдящими
изысканный водитель рефрижератора обтянул чулками кривые ноги, заслужив слова признательности подвез в Москву из Твери пересеклись наши пути
мы будем помнить
едва уловимо светишься в темноте и пахнешь взращенной на химии земляникой у тебя скромная профессия карликовый размах, выскочив на блокпосте втягивал дым сигареты вместе с ледяным воздухом, тебе выкручивали запястье ты говорил: отпустите мою правую руку иначе я ударю левой автоматчик резонно парировал: если я отпущу ты ударишь меня и правой разыграется истинная драма мы в курсе, что ты поддерживаешь тесную связь с бурятскими нигилистами принимая участие в некоторых выпадах против светских и церковных властей, раскрой нам аморальные помыслы не стесняйся тех, кто тебя трахает, вышвырнутый на улицу токарь усомнился в пользе забастовок
пропитавшись презрением к Liberte Egalite Fraternite изыскивает шансы заработать на квартплату, его ожидания превзойдет любой результат ему пока не везет, отважишься ли ты идти с нами не испугавшись повторить судьбу людей с картины Гойи «Расстрел повстанцев»?
ты ходил, тебя вернули это к сожалению не твое на горячем песке под налетами поливающих свинцов вертолетов ведет занятие балетный класс Филиппа Осянина в тысячный раз прослушав «My sweet Lord» отчаянные счастливы корячатся в вольных позах, апатичный летописец пополняет сокровищницу безумных историй ростки дозревают окутывает Мрак Неведения семейная атмосфера квартала красных фонарей, от подобных изменений не отказываются остатки выживших врагов набивают гермафродитные клубы подтягиваясь к евростандартам
топот копыт на потолке лепнина усмехающегося борова, представший с лучшей стороны дремал в упадке
застывшей арматурой в окаменевшей земле
медленные пираньи безотчетно рвались к концептуальной наживке случались и бессонные ночи
на отдаленном