Короли и капуста (сборник). О. Генри
тянутся к музыке, краскам и веселью. Они отдают свои ракушки, которые служат им в тех краях на манер денег, чтобы послушать шарманщика или чтобы посмотреть в цирке на цыпленка с четырьмя лапками, в то время как за маниоку и плоды хлебного дерева не плачено бакалейщику уже несколько месяцев и тот угрожает закрыть кредит.
– В таком случае, – говорю я, – займемся экспортом консервированной музыки латинцам, однако же мне вспоминается одно высказывание мистера Юлия Цезаря, где он говорит о них так: «Dura lex, sed lex»[64], что в переводе означает: «Так ли они глупы, чтобы отдать нам свои монеты, вот в чем вопрос».
Вообще-то я не люблю хвастаться своим образованием и культурным уровнем, но не мог же я допустить, чтобы в искусстве риторики меня превзошел какой-то индеец, представитель расы, которая не дала нам вообще ничего, кроме той земли, на которой расположены Соединенные Штаты.
Мы купили в Тексаркане прекрасный граммофон – одну из самых лучших моделей! – и полчемодана пластинок. Мы собрали свои вещи, сели на поезд техасско-тихоокеанской железной дороги и отправились в Новый Орлеан. В этом знаменитом центре сахарного производства и негритянского песенного творчества мы сели на пароход, который шел в Южную Америку.
Мы сошли на берег в городке Солитас – это в сорока милях отсюда вдоль побережья. Такое себе довольно живописное место, просто глаз радуется. Домики были беленькие и чистенькие, и, глядя на то, как они растыканы повсюду среди живописных пейзажей, я вспомнил блюдо под названием «яйца, сваренные вкрутую, подаваемые с листьями салата». За городом находился квартал небоскребоподобных гор, и они стояли там так тихо, будто незаметно подкрались и подсматривают – ну что там в городе? А в городе было вот что: море на пляже шуршало прибоем, и иногда шумно плюхался на песок созревший кокосовый орех, а больше ничего, совершенно ничего не происходило. Да, полагаю, можно сказать, что в городке было не особенно шумно. Наверно, когда архангел Гавриил протрубит в свою трубу и наш трамвайчик отправится (Внимание! Следующая остановка – Площадь Страшного суда!) – вы только представьте себе эту картину! – Филадельфия раскачивается, держась за висячую ручку, городок Пайн-Гали из штата Арканзас висит на задней подножке – только тогда этот Солитас, может быть, проснется и спросит, что, мол, за шум.
Капитан сошел на берег вместе с нами и провел для нас церемонию, которую он ласково называл «предание земле». Он представил нас с Генри консулу Соединенных Штатов и какому-то серенькому типчику – начальнику какого-то Департамента меркантильности и вожделения лицензионных диспозиций – так, по крайней мере, было написано у него на вывеске.
– Я опять причалю сюда через неделю, считая с сегодняшнего дня, – говорит капитан.
– К этому времени, – отвечаем мы ему, – мы уже будем снимать сливки в центральных районах страны при помощи нашей оцинкованной примадонны и вполне похожих на настоящие копии оркестра Джона Сузы
Dura lex, sed lex