Тексты 97-07. Владислав Сурков
чем выше и дальше власть, тем больше ей доверяют. На власть по соседству, близкую и доступную, наши люди особенно не надеются. Возможно, оттого, что знают ее лучше, что она прозаична. Наоборот, власть высокая и далекая легко мифологизируется, идеализируется, персонифицируется и вписывается в моноцентрическую модель политического пространства.
Если централизация, персонификация и идеализация признаются нами в качестве трех особенностей политической культуры, давайте посмотрим, как нам, таким особенным, с этим всем жить.
В обыденном сознании слово «культура» ассоциируется с чем-то однозначно добрым и умным. Беседы о Сергее Рахманинове – это культурно. Современный курортный сервис – очень культурно. Вечер в опере – очень и очень. Однако культура и цивилизация куда просторнее музейных залов и театральных буфетов. Системы принуждения, аппараты манипулирования, войны, хронические социальные патологии, предрассудки, идиотские теории, разорительные авантюры, увы, тоже входят в комплект.
Для людей и их сообществ культура – это судьба. А судьба может складываться по-разному. И от нее, как известно, не уйдешь. Нужно использовать шансы и преимущества, которые она дает. Можно спорить с ней, влиять на нее, добиваться изменений. Но при этом нельзя игнорировать налагаемые ею запреты и ограничения. Культура проявляется и в том, что говорят, и в том, о чем говорить не принято. На каждом временном отрезке она создает и поощряет одни стереотипы поведения, разрушая и подавляя другие. Каким-то нашим устремлениям потворствует, каким-то – мешает. Те, кто понимает культуру как сферу игры, знают, что смысл любой игры – не только развлечение и обучение, но и испытание.
Вот и наша политическая культура не только дает обществу средства от стрессов и для решения проблем, но и сама может порождать стрессы и проблемы. Ее свойства, в том числе и отмеченные выше, не хорошие и не плохие. Они просто такие, какие есть. Полезными и вредными делаем их мы сами. Все – яд, и все – лекарство. Вопрос в дозе и уместности применения. Например, централизация может принести огромную пользу, о чем уже говорилось. Централизация чрезмерная, не отвечающая необходимости, – привести к деформации системы власти, ослаблению частной инициативы, а с ней и основ парламентаризма и самоуправления.
Минимальный, 2-4% рейтинг доверия к представительной власти, обнаруженный ФОМ, предсказан Николаем Гоголем полтора века назад: «Вообще, мы как-то не создались для представительных заседаний… Во всех наших собраниях… если в них нет одной главы, управляющей всем, присутствует препорядочная путаница. Трудно даже и сказать, почему это; видно уж народ такой, только и удаются те совещания, которые составляются для того, чтобы покутить или пообедать…»
Отсюда и избыточная персонификация коллегиальных структур.
Сильные личности часто компенсируют слабую эффективность коллективов, дефицит взаимного доверия и самоорганизации. Ведь русский сверхколлективизм, по-моему, вымысел чистой